Ал Эмена и т сам по себе вполне мирный лес, но вот его «начинка» оставляет желать лучшего: вечно трясущиеся над неприкосновенностью своих границ эалы с одной стороны и почти спятившие от такого соседства полудикие эльфы с другой. Так что опять же – если у вас нет знакомого санитара, в этот дурдом лучше не соваться.

Ниэссэдала а н, также известный как лес Рук , сначала лишит вас осязания, затем обоняния и способности различать цвета, потом слуха, и наконец – зрения. Но это полбеды – где наша мажеская братия не пропадала? Беда целиком в том, что лес Рук с тем же успехом «выпьет» из вас все эмоции, всю жажду жить… и останетесь вы, любезный друг, лежать апатичной тушкой, пока вас не засосёт в его склизкий серый глинозём.

Не отстают от коллег и Ру а лские леса . Вон они на карте – жирным зелёным слизняком растянулись на юго-западе, вдоль равнины Жёлтых Цветов, прижавшись боком к колючей гусенице гор Чёрного Пламени. Энхиаргцы недаром прозвали их «рассадником». Если вы поймаете у себя в огороде, скажем, эдакую помесь волка с шамппом и крабом, с жалом на хвосте и ядовитой шерстью, велика вероятность, что родиной этого «чуда природы» были Руалские леса. Причём эмигрировать в нору за вашей помидорной грядкой его, скорее всего, заставила отнюдь не жажда новых вкусовых ощущений, а страх – лютый страх перед тварями во много раз опасней его самого.

«И кому же мы должны сказать спасибо за эту дивную достопримечательность? – спросите вы. – Наэй, бывшему в дурном настроении? Какому-нибудь звериному богу, которому надоело, что из его подопечных шьют меховые тапки? Или компании линдоргских магов, мерявшихся, у кого вывих мозга позаковыристее?» Ан нет. Руалскую фауну подарили нам дети Аласаис – господа руалские же алаи.

Что-что говорите? «Сами-то они, небось, туда и носа больше не кажут. С котами всегда так: нагадят где-нибудь и смоются втихаря в свой Бриаэллар – пусть другие расхлёбывают»? Отнюдь. Руалцы и по сей день живут там, где жили. В самом сердце этой жуткой чащи возвышаются золотые стены их огромного города-государства – города-монумента, города-храма, города-клетки, совершенно непохожего на другие алайские города. Это царство симметрии, прямых линий и простых, геометрически правильных форм. Поля и водоёмы здесь идеально круглы, как Глаза Аласаис; каждому кусту и дереву приданы строгие очертания пирамид, цилиндров и конусов, а их изуродованные ножницами, стянутые проволокой кроны, если взглянуть сверху, образуют такие же скучные квадраты, круги и треугольники. Ничто здесь не растёт так, как ему хочется. Всё продумано, распланировано. Причём многое – давным-давно.

В этом путеводителе вы не найдёте отдельной статьи, посвящённой Руалу – что толку писать о тамошних достопримечательностях, если у нас с вами нет ни единого шанса их увидеть? Дело в том, что Руал отделяют от внешнего мира не только стены, но и невероятной мощи магическая завеса – Великий Барьер, воздвигнутый царём Агиром Девятым Освободителем. Экстравагантный способ освобождения, не находите? Да-а, всё у этих руалцев не как у нормальных кошек!..

Стоп. Извините. Куда-то не туда меня понесло. Пожалуй, тут, наоборот, нужно подбавить пафоса и благоговейных завываний. Итак…

Заключённый в сферу Барьера, древний город живёт собственной, полной таинственных мистерий и древней магии жизнью, отрекшись от всего мира и мир этот презирая. Он никогда не спит. Он не знает покоя, ибо не знают покоя его обитатели. С утра до ночи, одержимые жаждой власти, одолеваемые страхом потерять отвоёванные привилегии, они не жалеют шкур своих, чтобы заслужить милость грозной богини Аласаис, улестить владык Руала и подняться чуть выше в его Священной Иерархии. Непрестанно читаются проповеди и совершаются обряды, испытываются яды и сочиняются оды, изобретаются новые заклинания, вынюхиваются тайны, распускаются сплетни, заключаются союзы, пишутся доносы, распределяются должности, рисуются фрески и придумываются новые лакомства для священных котов. В общем, без дела товарищи не сидят!.. В смысле, таков Руал – величайший храм Аласаис, где каждое четвёртое здание – её святилище, где каждый четвёртый житель – жрец Её Кошачести.

Лишь над северо-западной частью города всегда висит тишина. Уже многие сотни лет никто не смахивает пыль с тамошних алтарей, ничьи глаза не любуются творениями искусных скульпторов прошлого. Никто не приходит почтить усопших предков, не возносит молитв Аласаис, испрашивая позволения спуститься в чрево Руала – гигантский лабиринт, сокрывший в себе залы Священных Текстов, стены которых хранят всю мудрость алайской расы; мрачные часовни и роскошные усыпальницы, где, не тронутые тленом, покоятся тела, некогда вмещавшие души величайших из алаев – Верховных жрецов, пророков, святых и прочих котоугодников, коим нет числа, а главное – царей и цариц Руала.

Многие из владык города спустились сюда сами, окончив земные дела и ощутив себя достойными вознестись в Бриаэллар, к престолу Аласаис. Среди них и Агир Девятый Освободитель, перед кончиной повелевший наследнице своей, Амиалис Второй, наложить запрет на вход в эти подземелья. С тех пор ничья нога не ступала на лестницу Тысячи Ступеней. Проклятье жрецов и кара Аласаис грозят тому, кто дерзнёт вторгнуться в сии священные пределы.

Так говорят, но правда ли это?..

Талия Мурр ан Камиан «Грибнику на заметку» (приложение к «Говорящему путеводителю «Четырёх Т» по Энхиаргу»)

Как изумились бы «всезнающие» жрецы и теперешний царь Руала Кор Второй, брат отрекшейся от трона владычицы Амиалис, если бы узнали, что в одном из залов Запретного Подземелья, не испытывая никакого страха, а наоборот, блаженствуя в тишине и покое древних катакомб, уютно расположился один из рабов наследника престола.

Стоял месяц атнис, самая середина лета. В то время как солнце свирепствовало на поверхности, немилосердно опаляя бритые уши руалских жрецов, Кад наслаждался прохладой подземелья. Невысокий, чуть располневший полуэльф сидел на полу колоссальной залы, привалившись к витой колонне. По плитам струился ветерок, неизвестно как пробравшийся так глубоко под землю. Когда он особенно ощутимо пробегал по разгорячённой спине раба своими холодными лапками, тот не забывал вознести хвалу великой Аласаис, в милости своей позволившей ему родиться здесь, в Руале, под защитой целительной магии её благословенных детей. А не там, за пределами золотых стен, где, как рассказывала ему прабабка, малейшего сквозняка могло хватить, чтобы простудиться и умереть, кашляя кровью.

Кад с отвращением передёрнул острыми, загоревшими до черноты плечами и вернулся к созерцанию колонны напротив, сплошь покрытой рисунками и письменами. Изображения алаев и неалаев – все разного размера, одни простые, контурные, с минимумом деталей, другие ярко раскрашенные, а третьи и вовсе обведённые золотом – располагались ярусами и соединялись великим множеством дуг, линий, скобок и стрелок. Сотни ролей, тысячи сложнейших связей – всё, как в жизни. Разумеется, на этой колонне была начертана очень упрощённая схема руалского общества, но и в таком виде можно было понять её совершенство. Раб приходил в благоговейный трепет, думая о том, как мудро устроена жизнь в этом царстве восторжествовавшей Кошачести. Она вся – как лоснящаяся шкурка храмового кота: идеальная, шерстинка к шерстинке. Правила поведения на все случаи жизни были четко прописаны ещё в глубокой древности, и нынешним обитателям города не было надобности придумывать что-то новое. Все их поступки согласовывались со священным сводом законов, записанным прямо со слов богини. Всё, что совершалось и говорилось в Руале, делалось по воле Её; Она, словно эта колонна с многоярусной росписью, являлась незыблемой основой руалского общества. Служение Ей – вот то, чем каждый алай дорожил более всего, ибо в этом заключалась цель его существования.

Хозяин Анар читал (помилуй его, Аласаис!) запрещенные книги и однажды рассказал Каду, что за пределами Руала есть страны, которыми управляют властители, никак не связанные с исповедуемой там религией, а порой и враждующие со жрецами. Это казалось рабу бессмыслицей. Какой нелепо усложнённой, полной ненужных волнений и сомнений должна быть жизнь при таком странном устройстве государства! Сколько сил и времени расходовалось бы в нём впустую на бесконечные споры и склоки! И вообще – к чему хорошему может привести свой народ правитель, не приобщившийся к божественной мудрости?.. Глупость и ещё раз глупость.

Впрочем, Кад слышал уже столько несуразиц из жизни неалаев, что, может быть, та книга и не лгала, и мир за благословенным Барьером и вправду был погружён в пучину хаоса, когда никто не знает своего места. Тем хуже для этого мира!

Раб закрыл глаза и с шумом втянул прохладный воздух подземелья.

В нескольких шагах от него возвышалась статуя, занавешенная потрёпанным холстом. Острые кончики алайских ушей оттягивали грубую ткань на макушке изваяния. Трудясь над ним, Кад был так счастлив, как не был даже тогда, когда узнал, что подарен самому наследнику престола. Он завершил работу уже два дня назад, но не спешил забывать дорогу в подземелье.

И дело было отнюдь не в лени. Просто здесь, в пропитанном ароматом древности, запретном для остальных месте, он мог на несколько мгновений забыть о своём низком происхождении, вообразить себя одним из алаев – тех, чьи образы застыли на верхних ярусах этой колонны, связанные синими нитями святости, духовного родства с самой Аласаис. Спокойствие и уверенность окутывали его тёплым жреческим плащом…