– Мне теперь никто не даст по шее, – важно сказал Джетт. – Мы с его величеством теперь, простите за каламбур, на короткой ноге, и то, что я хромой, мне вовсе не помешало! О, Генри, ты тут!
При виде Генри слуги подались назад. Смотрели они только на его перчатки, и Генри уже собирался скрыться и поискать еду где-нибудь еще, когда Джетт поднялся и, раскинув руки, быстро сказал:
– Краткая версия событий: да, он может убивать прикосновением, если вдруг снимет перчатки. Но нет, он этого делать не собирается, верно? – Джетт со всей силы хлопнул Генри по плечу. – Если б он корону не нашел, от дворца бы рожки да ножки остались! Хоть скажите человеку спасибо за то, что он всех спас. А еще лучше – давайте похлопаем!
И он изо всех сил захлопал в ладоши с таким воодушевленным видом, что слуги, переглянувшись, присоединились к нему. Их подозрительные взгляды смягчились, некоторые даже несмело, криво улыбнулись, и Генри поклонился им, прижав руку к груди.
– Вон, смотри, что мне король отдал. Я уже говорил, что мы с ним теперь друзья? – сказал Джетт, когда Генри сел за стол и все начали расставлять перед ним еду. Он вытащил из кармана тяжело звякнувший холщовый мешочек. – Монеты, которые у меня принц забрал. Ух, ну и досталось этому самоуверенному индюку от его папаши! А я теперь могу домой пойти, как хотел. Но только завтра – сегодня вечером праздник обещали, а уж я такого не пропущу.
Дальше Генри не слушал. Он только сейчас понял, как голоден, и вцепился обеими руками в жареную куриную ногу. Рядом, правда, лежала вилка, но Генри к ней и не притронулся – не могут же люди есть вилками все подряд!
– И куда мы тащимся? – ворчал Джетт полчаса спустя, когда они шли вниз по широкой белой лестнице к распахнутым воротам. – Так хорошо на кухне было, могли хоть целый день сидеть!
Но, выйдя за ворота, он тут же перестал жаловаться. Озеро, еще вчера мертвое, сейчас сияло, на мелководье стояли белые цапли. Ветер шевелил первую траву на берегах, и даже она весело поблескивала от солнца. А на площади…
– Знаешь, у меня вчера немного челюсть отвисла, когда ты корону отдал, – задумчиво протянул Джетт, позвякивая монетами в кармане. – Мой друг король славный малый, но, поверь, если бы я нашел корону древних, я бы ее тут же на себя надел. Ведь кто ее наденет, тот станет основателем великой династии королей будущего, так? А тебе это, уж прости, теперь не светит. – Он помолчал, оглядывая площадь. – В общем, я бы ни за что так не сделал, но…
– Но видишь, что я был прав, – щурясь от солнца, закончил Генри.
Если честно, мысль о том, что королем ему не быть, вызывала у него только облегчение.
На площади люди убирали мусор, остатки костров и разваленных прилавков, а среди них, окруженный посланниками, стоял король, держа развернутый лист бумаги. Корона мягко поблескивала под солнцем.
– В пятом квартале нужны еще доски, а третьем – вода, – услышал Генри, подойдя ближе. – Вот здесь вчера рухнуло сожженное здание, и надо помочь хозяевам вытащить из-под завалов уцелевшие вещи.
При виде Генри король поднял голову и улыбнулся. Лицо у него был измученное и бледное, лицо человека, который годами не выходил на солнце, но взгляд ожил. И Генри, приветственно махнув ему рукой, пошел дальше.
– Что, даже не подойдем к ним поболтать? – спросил Джетт, и тут кто-то потный и пропахший гарью едва не сбил их с ног.
Генри! – крикнул Сван, обхватывая его за пояс и едва не отрывая от земли. – Прости, что мы в прошлый раз поссорились! – Он прижал Генри к груди, и тот терпеливо замер. – Все было так ужасно! Ну и неделька – будет, о чем рассказать Хью, когда встретимся! Но теперь все в порядке, да? Король на площади утром всем объяснил, что, если мы будем злыми друг к другу, духи вражды опять захватят город, так что теперь все в городе хотят приютить бездомных, и все к нам подобрели! Меня бабуля вон из того дома целое утро кормит, а я ей помогаю стены от гари отмыть! Король сказал, в башню мастеров завтра всех начнут пускать, чтобы люди свои дары искали! Люди только про это и говорят – там целая книга даров, представляешь? Интересно, там есть что-нибудь про поэтов?
– И тебе привет, толстяк, – весело вставил Джетт, когда Сван умолк, переводя дух. – Хотя стой, ты уже не толстяк! Испытания вернули тебе природную стройность!
Сван и правда осунулся так, что кожа на костях висела, – но его это, кажется, вовсе не печалило.
– Агата мне тоже сказала, что я постройнел. Ну, то есть палочкой по грязи написала.
– Агата? – вскинулся Джетт. – Ты ее видел?