– Это что, по-твоему, смешно? Строить из себя болвана?

– Я не… – начал Генри, но принц только застонал и отвернулся.

Последние ступени они преодолели молча.

Когда лестница закончилась, они оказались еще в одном круглом зале с такими же светящимися стенами, что и в двух первых. Только мебель была совсем другая: строгие, ровно расставленные в несколько рядов скамейки, а перед ними деревянное возвышение, похожее на сцену. Вопреки опасениям Генри, Уилфред не пробрался дальше, он стоял посреди комнаты и приветливо повернулся к ним, когда они вошли.

– Зал правосудия, – негромко сказал он. – И кажется, я уже знаю, кто сторожит проход наверх.

Низкая дверь в дальней стене была распахнута, и рядом с ней не было никого, кроме странной каменной фигуры: человек с крыльями, завязанными глазами и мечом в руке. Вряд ли стоило ждать подвоха от статуи, так что Генри пересек зал и уже пригнулся, чтобы войти в дверь, когда статуя вдруг длинным, гладким движением сдвинулась с места и оказалась перед ним. Генри шагнул в сторону – фигура переместилась вслед за ним. Теперь ее раскинутые крылья полностью загораживали дверной проем.

– Это страж правосудия, – объяснил Уилфред, подходя ближе. Движущаяся статуя его совершенно не смутила. – Его использовали, чтобы проверить, искренне ли человек раскаивается в совершенном преступлении. Так и знал, что Алфорд заставит его перекрыть дверь для тех, кто придет за короной. Алфорд обожал сладенькие истории про раскаяние и прощение.

– И что нам теперь… – без голоса начал принц, потом прокашлялся, расправил плечи и громко закончил: – Если уж вы внезапно стали таким всезнайкой, может быть, поделитесь, как заставить этот кусок камня убраться с дороги?

На этот раз он хотя бы не предлагал сдвинуть его самим – страж был на две головы выше их всех, а в руке сжимал огромный каменный меч, и Генри смутно подозревал, что он вполне может пустить оружие в ход и уж наверняка способен не только кататься по полу туда-сюда. Генри как раз размышлял об этом, так что даже не испугался, когда страж повернул голову. А вот принц вскрикнул и отпрянул, едва не сбив невозмутимого Уилфреда с ног.

– Один из вас совершил преступление, – сказал страж. Его суровое лицо не изменилось, голос исходил откуда-то из глубин каменного тела, и это было так жутко, что Генри сглотнул.

Слепая голова стража медленно повернулась, будто он обводил всех троих взглядом прямо сквозь повязку на глазах.

– Убийство, – гулко проговорил страж. – Убийство члена своей семьи.

– Одному из нас нужно поведать о своем преступлении и искренне раскаяться, – пренебрежительно сказал Уилфред. – Если раскаяние будет честным, этот каменный весельчак сразу почувствует, хотя даже я никогда не понимал как.

– Приступай, звереныш, – бросил принц. – Ты ведь у нас разрушитель, а в сказке он всех подряд убивал. Наверняка ты и всю свою семейку прикончил.

– Нет. – Генри затряс головой. – Нет. Я никого не убивал. Никогда.

Когда принц повернулся к нему, на лице у него была такая ярость, что Генри опустил голову.

– Не ври, – прошипел принц. – Ты создан, чтобы убивать. Ты таким родился. А ну быстро рассказывай, не то я тебя…

– Я никого не убивал, кроме зверей на охоте, – упрямо повторил Генри, глядя в пол. – Какая разница, кем я родился? Я никого не…

– Хватит! – рявкнул принц. – Не Уилфреда же мне спрашивать!

– Конечно нет, я ведь прожил долгую праведную жизнь, – вставил Уилфред. – Так что, боюсь, страж правосудия имел в виду ваше высочество.