– Ты же мечтала всем доказать, на что способна, так докажи! – начал Генри, но Агата вдруг крепко прижала ладонь к его рту и решительно показала на дверь.

И Генри захотелось сказать Агате, как он рад, что они когда-то встретились в лавке «Диваны для старых людей». Но, как всегда, когда слова были больше всего нужны, они перестали ему подчиняться, и он молча нагнул голову и прошел в дверь. Он чувствовал, что Агата на него смотрит, но так и не смог уговорить себя оглянуться. Еще одно прощание – это было уже слишком.

На втором этаже еще один зал – с большим круглым столом в центре. Стулья вокруг него были отодвинуты, будто люди уходили в спешке. В дальнем конце зала виднелась узкая дверь, и Генри, перегнав остальных, сразу пошел к ней, но она оказалась заперта. На вид это была обычная старая дверь с замочной скважиной, так что Генри бросился к столу – вдруг ключ лежит там?

На столе нашлись мелко исписанные листы бумаги, перья, флаконы засохших чернил, чайные кружки и полуистлевшая охапка цветов в стеклянной вазе. И конечно, никакого ключа. Генри затравленно уставился на дверь. Он уже понял, что ему сейчас велят сделать, и от страха у него заныло сердце, но он знал, что по-другому не получится.

– Твоя очередь, звереныш, – будто отвечая на его мысли, сказал принц. Он с силой подергал ручку двери, но она не подалась. – Агату ты, видимо, бросил там, но должна же и от тебя быть польза. Твой дар мы видели, а немного уничтожения нам сейчас не помешает. – Принц отошел от двери и приглашающим жестом указал на нее Генри. – Прошу.

– Я… – начал Генри, но так и не смог произнести ни слова.

По лицу Уилфреда он сразу увидел, что тот согласен с принцем, но они ведь не знали, что с ним случится, если он сделает, как они просят. Это будет третий раз, когда он использует свой дар, а Барс говорил, что… Нет, ни за что. Нужно искать другой выход. Генри лихорадочно ощупал дверь, хотя уже видел: выбить ее не получится.

– Что ты тянешь? Не прикидывайся, мы все знаем, на что ты способен, – нетерпеливо сказал принц. – Уверен, ты получаешь немало удовольствия, когда превращаешь вещи в пепел, так в чем дело?

Генри сжал зубы. Он должен сделать это ради остальных, он ведь шел сюда, чтобы помочь им, но…

– Я могу это сделать, – вдруг сказал звенящий голос у него за спиной.

– Ты? – Принц повернулся к Розе и сухо рассмеялся. – И как же ты откроешь дверь, позволь спросить? Своими тоненькими ручками?

– Нет. Букетом.

Все уставились на черный, ломкий остов букета в центре стола. Генри был уверен, что, если коснуться его хоть пальцем, он рассыплется в пыль, но Розу это не беспокоило. Она сняла свои шаткие туфли, поджав пальцы, когда ноги коснулись холодного пола, и подошла к столу.

– Я могу их оживить. Я чувствую, что могу, – твердо сказала она. – Растения очень сильные. Они откроют дверь.

Принц уставился на нее с таким видом, будто с ним заговорил стол.

– Роза, ты девушка, – начал он. – Стой тихо и не лезь в наши дела. Пусть этот умник сожжет дверь и…

Она его не дослушала – взяла со стола вазу и коснулась одного цветка. Он не рассыпался, но и не зацвел. Роза зажмурилась, прикусив губу, будто пыталась заставить цветок вернуться к жизни, на секунду Генри даже показалось, что в глубине хилой, пыльной оболочки вспыхнуло что-то синее и сразу пропало. Роза обессиленно выдохнула и поставила вазу на стол.

– Генри, уничтожай дверь, – мягко сказал Уилфред. – Теоретически то, о чем она говорит, возможно, но на такое ей пришлось бы потратить кучу сил, а она пока и даром-то пользоваться не умеет. Вырастить то, что уже растет, – это одно, но превратить мертвое в живое…

– Не говори мне, что я могу, а что нет, – выпалила Роза, вскинув на него взгляд, и тут же пристыженно опустила голову.

А потом взяла букет двумя руками, осторожно вынув его из вазы, и ломкие, похожие на паутину листья посыпались на пол.