– Мне просто нужно что-то почувствовать, – пробормотала Роза, завороженно глядя на букет. – Разозлиться или испугаться. Или…

Она медленно подняла глаза на Генри так, будто ждала от него чего-то, но он ее взгляда не понял.

– Простите меня, ваше высочество, – тихо сказала она, продолжая смотреть на Генри.

– За что? – утомленным голосом спросил принц.

Вместо ответа Роза шагнула к Генри и аккуратно, чтобы не повредить оказавшийся между ними букет, прижалась губами к его рту.

Генри замер, не зная, куда деть руки. Губы у Розы были теплые, и она касалась ими так бережно, мягко, что он вздрогнул. Сердце заколотилось в горле, словно хотело его задушить, он шумно выдохнул, и губы Розы прижались крепче, подхватывая его дыхание.

Он вдруг почувствовал запах зелени – яркий, свежий, будто в весеннем лесу надломили травяной стебель. Цветы, зажатые между ним и Розой, налились жизнью, потянулись во все стороны, выпустили корни, которые, упав на пол, тут же начали в него врастать. Роза отстранилась, пытаясь двумя руками удержать разрастающиеся цветы и глядя на Генри так, будто он был лучшим, что она видела в жизни, а потом прикоснулась к нему снова. Вблизи ее глаза с пушистыми, будто меховыми, ресницами казались огромными, но вечного испуга в них больше не было. Генри чувствовал силу Розы так, будто она вливалась в него с каждым вдохом.

Вокруг стало заметно темнее. Цветов такого размера Генри никогда не видел, он был вообще не уверен, что они существуют, но Розе было все равно. Она в последний раз коснулась ртом угла его рта, а потом шагнула назад и бросила к двери толстые стебли, что переплетались у нее в руках. Цветы послушно рванулись туда: корни удержались на месте, а стебли тут же начали цепляться за дверь. Роза, растопырив подрагивающие пальцы, стояла и ждала, пока растения оплетут дверь целиком, а потом сжала кулаки и с силой дернула руки к себе. В двери что-то лязгнуло, Роза закричала, яростно, во все горло, и петли вырвало из косяка. Дверь с грохотом рухнула, придавив цветы, и Генри едва успел поймать Розу, прежде чем она осела на пол.

Пару секунду грохот эхом разносился на комнате, потом все стихло. Генри приложил руку к горлу Розы и даже сквозь перчатку нащупал пульс. Ему хотелось остаться, убедиться, что она придет в себя, что она в порядке, но вместо этого он уложил ее на пол и встал. Принц, глуповато приоткрыв рот, смотрел то на Розу, то на него, а вот Уилфред не собирался терять время – перешагнул через дверь, вокруг которой валялись ошметки раздавленных цветов, и, даже не взглянув на дочь, скрылся в темном проеме.

– Мы же не можем вот так оставить ее валяться на полу, – растерялся принц. – Она же девушка!

– Она открыла нам дверь, потому что хотела, чтобы мы шли дальше, – с нажимом сказал Генри. – Пошли. Нам пора.

И Генри потянул принца за собой. Рвение Уилфреда ему не очень нравилось, и он сосредоточился на этой мысли, стараясь не отвлекаться на ощущение, будто губы Розы все еще касаются его рта.

– Это просто неприлично. Ты дикарь, что с тебя взять, но она-то! Хорошо, что ее матери тут не было, – буркнул принц, пока они поднимались по узкой лестнице на следующий этаж.

– Ты про цветы? – рассеянно спросил Генри.

– Нет. Про то, что она тебя поцеловала.

Ага, так вот как это называется.

– Так не положено делать? – уточнил Генри.

– Так положено делать только на свадьбе.

– Что такое свадьба?

Принц остановился.