— Верю, — сказал шут, — но я не поэтому поводу. Я вообще-то просто так зашел, посмотреть, что у тебя нового. Ты как-то говорил, что собрал некую штуковину, мол, только испытать осталось. Покажешь?
Даниэль сразу повеселел. Похоже, знакомить с палачом его пока не собираются.
— Да, да… Она у меня в сарае стоит. Заходи, научу тебя ей пользоваться, — и он пропустил гостя в дом. — Я ее никому не показывал, а то скажут еще, что я шарлатан, и привет костер!
Прохор усмехнулся.
— Колдунов и ведьм уже лет тридцать как не сжигают, у них теперь официальный статус народных врачевателей. Их не трогают, даже если от их методов пациент копыта отбрасывает. Говорят, что просто хворь оказалась сильнее их настоев и мазей. Пойди, докажи обратное. Такие дела, брат. А тебя для этих целей и держат, чтобы ты изобретал всякое.
— Ну да…
Мастер покивал, осмотрелся и скрылся за дверью, которую опять закрыл на все запоры.
Когда солнечный диск начал скатываться к горизонту, а небо подмешало в свой голубой цвет оттенки фиолетового и розового, когда усталые горожане заспешили с работ домой, чтобы наконец-то скинуть обувь, поужинать, усесться в кресло и насладиться или тишиной, или щебетанием детишек, петли ворот у дома изобретателя скрипнули. Своры распахнулись, и те редкие прохожие, что оказались в этот миг у жилища изобретателя, застыли в изумлении, открыв рты.
Из ворот выехала странного вида повозка о пяти колесах, причем четыре из них, как у обычной телеги, а еще одно держал в руках королевский шут, занявший место возницы, водрузивший на нос большие очки. За его спиной находился огромный парящий котел с крышкой, стоящий на кованой печи, из жерла которой вырывалось пламя. Рядом с топкой лежали аккуратно сложенные березовые поленья. Но самое странное, что телега двигалась сама, безо всякой сторонней помощи. Ей не требовались ни ослы, ни лошади.
Прохор потянул за какой-то шнурок, и воздух насытился паром и пронзительным свистом.
— Верни мне ее в целости и сохранности! — прокричал Даниэль с кислой миной на лице. — И не кидай много дров, а то котел взорвется!
— Будь покоен! — ответил весельчак, дергая рычаги. — Зуб даю, Генрих захочет такую же, когда узнает! Думаю, если наладить пару-другую таких механизмов, можно круто разбогатеть!
— Не сломай, умоляю, — повторил мастер.
— Обижаешь, слово шута!
Телега рванула с места. Прохор еле успел вывернуть ручное колесо, чтобы не задавить любопытных горожан, застывших, словно каменные изваяния. Те с визгом отпрянули к забору.
Шут ехал по тесным улочкам Броумена и махал руками тем, кто провожал его удивленным взглядом, а именно — всем. Люди шарахались в стороны, вжимаясь в стены, некоторые прятались за дверями своих домов, но спустя мгновение ими овладевало любопытство, и они выглядывали наружу. Проколесив по всем улицам, Прохор в сопровождении ватаги сорванцов подъехал к Главным воротам и выехал из города. Возле караульного помещения шут спустил излишки пара, потянув за шнурок над головой. Чудо-агрегат засвистел, переполошив гвардейцев. Внутри дома загрохотали доспехами, а спустя мгновение на улицу высыпали солдаты в исподнем, но с оружием в руках и шлемами на головах.
Начальник караула выскочил аж через окно, благо стекло отсутствовало — выбило корягой во время недавнего урагана, а вставить новое не успели.
— Приветствую, служивые! — крикнул Прохор. Он вывернул ручное колесо, проехав на повозке круг и, остановившись, спрыгнул на землю. — Королевского писаря не видали?
Гвардейцы окружили самодвижущуюся карету. Один даже имел неосторожность дотронуться до раскаленного до бела котла. Он с криком одернул руку, уставившись на ожог.
— Это что за штуковина?! — спросил офицер, поднимая забрало. — Опять изобретатель потешается?