– О, моя цена не измеряется в долларах. Я лишь попрошу вас прикрепить мой тег. Я время от времени буду подбрасывать предложения или задавать вопросы.

– Но приоритет останется за мной?

– Разумеется.

– Я, э-э-э, не знаю… – Шариф колебался. Роберт Гу! – О’кей, по рукам.

– Отлично. – Женщина показала на его руку. – Откройте мне на секунду полный доступ.

Новичкам в мозги вколачивают первое правило Эпифании: Полный доступ только для родителей и близких и только если вам нравится рисковать. Шариф так и не понял, что его сподвигло, властный тон собеседницы или собственное желание, но протянул руку вперед и коснулся пустоты. Указующий жест означал понижение уровня защиты. Легкое покалывание в пальцах было, конечно, иллюзией, но пространство между ними вдруг заполнили доверительные сертификаты.

Потом документооборот завершился, и остался лишь одинокий энум. Шариф посмотрел на идентификатор с неожиданной тревогой.

– И что же, мне ему просто позвонить?

Она кивнула.

– Теперь такая возможность у вас есть. Но помните, что я вам про него сказала: он не выносит глупцов. Вы знакомы с его работами?

– Конечно.

– Вам они по душе?

– Да! От всего сердца и в здравом уме я ими чертовски восхищаюсь.

Эта формулировка срабатывала со всеми известными Шарифу профессорами. В данном случае она еще и отвечала истине.

Женщина кивнула.

– Возможно, этого хватит. Помните: профессор Гу не в лучшей форме. Он еще не до конца оправился от немощи. Вам придется доказать ему свою непосредственную полезность.

– Если прикажет выносить за ним горшок, я и на это пойду.

Изображение снова на миг застыло.

– О, вряд ли в этом возникнет потребность. Но он скучает по прошлому. Он скучает по книгам, по их прежней роли. Ну вы в курсе, по этим неудобным штукам, которые нужно было таскать при себе.

Кто это, блин, вообще?