Как бы в ответ на свою мысль, он услышал взволнованный голос входящего в зал дежурного радиотелеграфиста.
— Телеграмма от Киссовена.
— Давайте сюда! — нервно произнес Терехов.
Телеграмма была очень сложного содержания. Она была адресована не Терехову и поэтому не была полностью принята радиостанцией Института.
Терехов быстро пробежал написанное и с плохо скрытым беспокойством протянул телеграмму своему помощнику.
Тот прочел:
«…су… Мо… Профинтерна… уничтожены… сопротивление… действительность… предлагаем… интересы человечества требуют… нужны гарантии… Морган будет… пострадать… освобождения трудящихся Аме… трудящиеся массы… час… ЦИК Евр… овен».
— Попытайтесь немедленно еще раз перехватить волны радиостанции Киссовена. Телеграмма, несомненно, направлена Моргану! — крикнул Терехов.
— Отправляющая станция, по-видимому, не учла того, что мы тоже кровно заинтересованы в этой телеграмме, и отправила ее по одному направлению. Это, очевидно, для того, чтобы не расстраивать фронта самолетов.
XXVIII
ЛОВУШКА
Эди настояла на своем.
Она решительно отвергла все предложения Соколова и умело отвела все доводы, подобранные друзьями для того, чтобы удержать ее.
12 августа утром она выехала в Америку.
Ее авиетка была одной из последних, которые пропускались из Евразии на территорию Североамериканских Соединенных Штатов.
Известия о разгроме перуанских рудников застали Эди в доме отца.
Она боялась встречи. В первые минуты она была убеждена, что не выдержит роли до конца и при малейшем противоречии со стороны отца бросит в лицо страшные слова:
— Предатель! Убийца!
Но, как только Эди узнала о событиях в Перу, она словно преобразилась. Она слишком хорошо знала, что те тысячи невинных, которые погибли на рудниках, истреблены именно благодаря изобретению отца.
Боязнь сменилась ненавистью и жгучим желанием мести.