Из-за быстроты наших действий не успели отреагировать и немцы. А король Михай всё же смог сделать финт ушами, если учесть, что реальной власти в стране он не имел, так как после того, как в возрасте шести лет занял престол Румынии после смерти своего деда, над ним было установлено регентство. В итоге Ион Антонеску стал единоличным правителем Румынии, и даже после совершеннолетия власть в стране Михай не получил.

Сталин, оперативно получив последние сведения, решил, что будет лучше, если Михай I официально, как законный руководитель Румынии, объявит войну Германии. Хоть я и был зол на румын (они вели себя на наших землях хуже немцев, поэтому мы и не брали их в плен во время боёв), но понимал, что румынская армия сможет оттянуть на себя часть немецких сил, и тогда нашим войскам будет чуть легче, да и потери будут поменьше. Поэтому я и не пытался вставлять палки в колёса этому решению. Теперь хотя бы не будет ситуации, когда сами румыны скинули диктатуру Антонеску и по доброй воле присоединились к антигитлеровской коалиции.

Хотя стоит признать, что коммунистическая партия Румынии воспользовалась сложившейся ситуацией. Сразу, как только наши бойцы ворвались в Бухарест, румынские коммунисты вышли с нами на связь, и политотдел взял это в свои руки. В Москву из нашего штаба полетели срочные шифровки от политотдела, в результате нам пришлось взаимодействовать с румынскими коммунистами. Но и Михай I не терял времени зря: он также присоединился к коммунистам, с которыми, оказывается, и раньше поддерживал отношения, и 22 декабря, выступая по радио, от имени Румынии объявил войну Германии. Те румынские части, что были преданы королю, стали переходить на нашу сторону; кроме того, из румынских коммунистов стали формироваться новые части, и 24 декабря совместно с подошедшими частями 1-го Украинского фронта они вступили в бои с немцами и венграми.

Новая обстановка на фронте повлияла и на Болгарию. Я не испытывал к «братушкам» тёплых чувств. Сколько крови пролили русские солдаты за освобождение Болгарии от турецкого ига, а что получили в итоге? В обеих мировых войнах Болгария была на стороне наших противников, ладно хоть во время Великой Отечественной не воевала с нами прямо. Вот и тут, поняв, что запахло жареным, Болгария официально вышла из союза с Германией. В Софии произошёл переворот, и прогерманское правительство было арестовано. Не последнюю роль в этом сыграли болгарские коммунисты, после чего болгарская армия через Румынию была отправлена сражаться с немецкими и венгерскими частями. Ввиду того что весной 1941 года болгарская армия совместно с немецкими, итальянскими и венгерскими войсками вторглась в Югославию и Грецию, то использовать их на Балканах было глупо: местное население всё равно продолжило бы считать Болгарию врагом.

А наша армия из Румынии ударила на Белград. Как только мы зашли в Югославию, к нам стали массово присоединяться югославские партизаны. После оккупации Югославии в 1941 году там началось массовое партизанское движение, возглавляемое коммунистами под руководством Иосипа Броз Тито, и теперь мало того что мы знали обо всём, что творилось перед нами, не было проблем и с продвижением. Местные проводники порой проводили наши подразделения там, где по всем картам пройти было невозможно. Нашей главной проблемой стало снабжение: если топливо ещё можно было найти на месте, используя трофейное, то вот снаряды и патроны для нашей техники и оружия у противника не захватишь.

Воспользовавшись случаем, подсуетились и союзнички, чтоб им пусто было. Увидев, что мы успешно захватываем Балканы, наглы, напрягшись, высадились в Греции. Немцы уже не знали, куда им бить в первую очередь: по всему фронту нарастали проблемы. Мало того что мы потихоньку выдавливали их со своей территории, так ещё наш удар на Балканы спутал им все планы. Немцы лишились румынской нефти, а их бывшие союзники румыны и болгары теперь воевали против них, и хотя с нашей армией их было не сравнить, но как дополнительные силы они оттягивали на себя немецкие части.

К тому моменту, как мы подошли к Белграду, там вспыхнуло восстание, подготовленное партизанами, практически весь город оказался в руках восставших. И когда с одной стороны к нему подошли немцы, с другой стороны в город уже входили передовые части армии Катукова. Сразу за ними шли мы. Когда наши танки показались на улицах Белграда, сербы выбежали встречать, и лишь время года не позволило им закидать нас цветами. Прямо с марша танки Катукова ударили на изготовившихся к штурму города немцев. Надо ли говорить, каково было удивление немцев, когда из Белграда прямо на них выехали наши тяжёлые КВ-3, а следом за ними Т-43 с бронетранспортёрами. Бронированный удар с ходу снёс уже изготовившихся к атаке немцев, после чего пошло их добивание, в котором активно участвовали и партизаны.

На следующий день в Белград приехал сам Тито, а из Москвы срочно прилетели несколько важных чинов из политуправления. Тито выступил по радио с пламенной речью, после чего партизанские отряды стали формироваться в регулярную армию. К ним со всех сторон потянулись люди, в том числе и большое количество бывших югославских военных, которые после захвата Югославии в 1941 году так и не подались в партизаны. Нам, правда, пришлось немного притормозить, так как техника требовала ремонта и обслуживания, да и боеприпасы надо было подтянуть.

Тито пока действовал сам, но через неделю, когда мы снова были готовы, наша техника, разбившись на небольшие отряды, стала наносить удары по тем местам, где немцы так хорошо укрепились, что югославская армия не могла своими силами взять эти укрепления. В отличие от румын и болгар, сербам я доверял: за всю историю России они вроде ни разу нас не предавали, да и сейчас уже около двух лет вели партизанскую войну с немцами, не смирившись с поражением. Здесь нам пришлось попотеть: гористый ландшафт не давал разгуляться танкам и бронетранспортёрам, так что продвигались мы относительно медленно. Лишь к середине февраля 1944 года мы вышли к берегу Адриатического моря, тем самым полностью отрезав немецкую группировку в Греции.

Англичане, кстати, тоже не сильно преуспели: на море развернулись довольно сильные сражения между англичанами и итальянцами, которые всячески препятствовали англичанам и примкнувшим к ним американцам. Немцы умели воевать, и потому англичанам с американцами приходилось туго, и хотя они медленно продвигались вперёд, потери у них были очень большими. Несмотря на это, союзники так и не попросили у нас помощи, справедливо полагая, что в таком случае нам потом достанется часть Греции. А наша армия с боями двинулась в сторону Австрии. На удивление, венгры достаточно долго сопротивлялись и, в отличие от Румынии и Болгарии, не пытались выйти из союза с Германией[51].

На начало 1944 года сложилась довольно интересная ситуация, когда немцы всё ещё удерживали часть Прибалтики, Белоруссии и Западной Украины, а наши части, захватив Румынию и почти освободив Югославию, добивали Венгрию и выходили на границы Австрии. В марте союзники наконец добили немцев в Греции и стали готовить вторжение в Италию, а наша армия, снова слегка пополнившись и приведя себя в порядок, вошла в Австрию. Мы двинулись через Словению, где, пользуясь поддержкой югославских партизан, двигались достаточно быстро и в итоге ударили сразу на Австрию и Италию.

Сильно продвигаться по Италии мы не планировали, это было больше пропагандистское действие. Но неожиданно для нас (хотя, возможно, Сталин и рассчитывал на такое) союзники, испугавшись, что мы захватим Италию (хотя сил на это у нас в тот момент не было), высадили десант на «каблуке» итальянского «сапога», в Отранто. А мы, захватив итальянский город Удине, сосредоточили свои основные силы на Австрии. А там остались только один наш полк и две дивизии югославских партизан, которые быстро формировались в регулярную армию, чему очень способствовало большое количество бывших югославских солдат и офицеров.

Всё это очень встревожило Гитлера, так как мы подбирались к Баварии, где находилось множество военных производств. И действительно, если бы не перешедшие на нашу сторону румыны и болгары, а также югославские партизаны Тито, то так развернуться мы бы не смогли, ведь мало просто захватить территории, их надо ещё и удержать, а на это у нас точно не хватило бы сил.

Вот в Австрии начались тяжёлые бои. Это, считай, была уже немецкая земля, и скорость нашего продвижения значительно упала, за каждый населённый пункт приходилось серьёзно воевать. Лишь организованные бесперебойные поставки боеприпасов позволяли нам пусть медленно, но двигаться вперёд. Патронов и снарядов не жалели и не очень обращали внимание на мирное население. Это у нас приходилось при штурме населённых пунктов учитывать наличие наших людей, а здесь – кто не спрятался, я не виноват. Разумеется, специально никого не убивали, но если подворачивались во время боя, то собой ради австрийцев не рисковали.

За это время 1-й Украинский фронт добил Венгрию и вошёл в Чехословакию. Тоже вроде братский народ, да только всё несогласие с немцами они выражали чёрными рубашками, а сами дисциплинированно работали на заводах, исправно поставляя вермахту технику и оружие. Ни одного случая саботажа за всё время, и работали не хуже самих немцев, так что, можно сказать, вражеские пособники.

А я, честно говоря, уже устал, хотя с обязанностями начальника штаба справлялся успешно. Однако армии требовалась передышка, которой не было. Особую тревогу вызывала техника: уже на каждом танке или самоходке минимум по разу были заменены двигатель и ходовая, а сколько раз они просто ремонтировались, мы уже сбились со счёта. Новая техника почти не поступала, слишком далеко мы были, хорошо, что хоть запчасти исправно поставлялись и, разумеется, боеприпасы.

Первый Украинский также вступил в Польшу из Словакии, а 2-й Украинский наконец полностью освободил Украину и тоже двигался уже по Польше. Лишь часть Прибалтики и Белоруссии пока оставалась у немцев.

Очень кстати югославы закончили чистить свою страну от оставшихся немцев и предателей, и Тито отправил значительные силы возрождённой югославской армии нам на помощь. Хорошо подготовленные, с богатым боевым опытом, в том числе и ведения боевых действий в горной местности, а также неплохо вооружённые, в основном, правда, трофейным оружием, они пришлись нам в самый раз. Кроме того, югославы хотели отплатить немцам их же монетой и сейчас, когда им представился такой отличный случай, не собирались его терять.

Мы переформировали нашу армию, включив в неё и югославские части, в основном как пехоту, и теперь они, заменив в большинстве случаев нашу пехоту, работали вместе с нашей техникой. Мы лишь немного подучили их зачищать помещения. Правда, с наличием у них автоматов были проблемы: от немцев в основном им достались винтовки как основное оружие вермахта. И если мы всё же как-то старались во время штурмов щадить мирное население, то югославы на них не обращали никакого внимания.

К началу марта мы вышли к границам Германии, перед нами лежала Бавария. К сожалению, штурмовать Вену нам не пришлось, это делали части Ватутина, а мы штурмовали другой старый город – Зальцбург. По возможности мы старались сохранять старые дома, всё же это мировая история, но в случае необходимости, если, например, немцы устраивали там опорный пункт или огневую точку, мы недрогнувшей рукой сносили их до основания: для нас жизни наших бойцов были намного дороже любых исторических зданий. В Зальцбурге пришлось задержаться почти на десять дней, прежде чем остатки гарнизона сдались нам в плен. Перед нами лежала Германия, сразу за Зальцбургом начиналась Бавария, а до Мюнхена было порядка полутора сотен километров.