В свободное время я просто бездумно ездил по городу. Конечно, сейчас вид у него был не очень, было много разрушенных зданий, и я всё это фотографировал на память, хотел после войны сделать фотоальбом. Такое нельзя забывать, а фотографии наглядно покажут последствия блокады и вражеских обстрелов. С собой я стал брать нашего дивизионного особиста, а то мало того что полковник в таком молодом возрасте, так ещё и фотографирую – уж больно подозрительно это для бдительных граждан и патрулей.
К концу месяца мы полностью пополнили личный состав, а заводчане ударными темпами закончили собирать самоходки. На приём боевой техники экипажами приехал сам Жданов. Из этого даже сделали небольшое шоу; ну, это для меня было шоу, а для остальных – митинг для поднятия боевого духа.
Смотрелись самоходки внушительно. Уже вовсю зазеленело, а потому и самоходки раскрасили в трёхцветный камуфляж. Кстати, просить сделать пламегаситель я не стал: и время экономил, и тут он, в принципе, был не особо и нужен. Это на противотанковых самоходках он был обязателен, так как им в основном предстояло сражаться из засад, хорошо замаскированными. А штурмовые самоходки работают иначе: им надо в открытую выдвинуться под огнём противника на дистанцию прямого выстрела и начать садить своими «чемоданами» по дотам противника.
Считай, мы подготовились к началу операции, теперь последнее слово за разведчиками.
Командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Георг фон Кюхлер последнее время был не в духе. Началось всё почти два месяца тому назад, когда русские, неожиданно прорвав немецкую оборону, пробились к Шлиссельбургу. А ведь до этого всё шло хорошо. Попытка русских пробиться к Ленинграду была успешной ровно до тех пор, пока его войска фланговыми ударами не окружили их, после чего оставалось только дождаться, когда у русских кончатся продовольствие и боеприпасы, и уничтожить их.
Словом, всё шло хорошо, пока русские не прибегли к новой тактике, ударив вдоль самого берега. При этом они задействовали своих диверсантов, и в итоге многие артиллерийские части не смогли вести огонь. Кроме того, русские массированно использовали тяжёлые танки в связке с пехотой и артиллерией. Потом последовали удары вдоль укреплений, что позволило русским взять их, в результате чего они очень сильно потеснили его войска от берега Ладожского озера. Итогом всего этого был очень неприятный разговор командующего с фюрером.
Все попытки снова перерезать сообщение с Ленинградом пока не увенчались успехом. Русские, оттеснив его войска почти на полсотни километров, встали в глухую оборону и усиленно окапывались. После понесённых потерь ему не хватало сил снова выбить русских. А ведь они ещё перебросили свою 5-ю ударную армию, которая и пробилась к Шлиссельбургу, в Ленинград, и теперь неизвестно, что от неё ждать. По сообщениям разведки, русские что-то задумали, но что – вот в чём вопрос.
И в этот момент фон Кюхлер получил ответ на вопрос, что задумали русские.
Глава 5
Всё то время, что мы ожидали штурмовые самоходки с Кировского завода, мои разведчики провели в немецком тылу. Нет, никаких диверсий и никаких языков, мне необходимы были тишина и покой у немцев. За это время разведчики исходили весь немецкий тыл, но их задачей было установление местонахождения немецкой тяжёлой артиллерии как основного средства обосрать мне всю малину.
Если обычные противотанковые и полевые орудия для КВ и СУ-152 были практически не опасны, то тяжёлая артиллерия могла их уничтожить или вывести из строя. Что стоит устроить заградительный огонь тяжёлыми фугасами? Даже лёгкая немецкая гаубица калибра 105 миллиметров за счёт того, что её снаряд по навесной траектории упадёт сверху на танк или самоходку, гарантированно если и не уничтожит её, то из строя выведет точно. А в том, что немцы сосредоточат огонь всей своей тяжёлой артиллерии в месте нашего прорыва, я нисколько не сомневался.
За это время дивизии отдохнули и пополнились личным составом, так что готовы были идти в бой. Утром 29 мая после раннего завтрака наша артиллерия открыла огонь по противнику. Кроме наших гаубиц в артподготовке участвовали орудия Ленинградского фронта, а также корабельные орудия. Основной удар пришёлся не на немецкие укрепления, а на расположение немецкой тяжёлой артиллерии.
Кроме полка штурмовых самоходок в нашем распоряжении было два полнокровных батальона тяжёлых КВ (один наш и один Ленинградского фронта), а кроме них и другая бронетехника. Первыми на немцев двинулись КВ и СУ-152, они неторопливо выползли из укрытий и так же неспешно двинулись вперёд. Следом за ними, на удалении в пару сотен метров двинулись и остальные танки – это была сборная солянка из Т-34, Т-26, Т-60 и БТ. Были и наши бронеавтомобили БА-10 и БА-20, а также трофейные немецкие «ганомаги». Вместе с ними пошла в атаку и пехота, она старалась использовать бронетехнику как укрытие и шла позади неё.
За то время, что немцы тут простояли, они успели хорошо укрепиться, в том числе построили бетонные доты, и сейчас самоходки работали именно по ним, а КВ отслеживали обычные полевые орудия, в первую очередь зенитные 88-миллиметровые пушки. Чтобы сделать их менее заметными, немцы отрыли капониры и установили зенитки в них, так что над поверхностью земли располагался только ствол орудия. Большую их часть мои разведчики обнаружили и отметили на карте, так что сейчас танкисты знали, куда бить в первую очередь.
Наступление велось на отрезке в пару километров, чтобы не очень распылять наши небольшие силы, но и так получилось, что расстояние между танками и самоходками было около двадцати метров. Танки с самоходками то и дело останавливались и производили несколько выстрелов, после чего двигались дальше. Им сразу удалось выйти на дистанцию прямого выстрела, так что самоходки били достаточно точно, и одного-двух попаданий вполне хватало, чтобы уничтожить или вывести из строя огневую точку противника. КВ, в свою очередь, достаточно точно уничтожали противотанковые и полевые орудия, ведя огонь осколочными снарядами, но кроме них огонь вели и другие танки и бронеавтомобили.
Когда мы достаточно приблизились к немецким позициям, то в дело включились и многочисленные пулемёты бронетранспортёров, так что любая оживающая огневая точка противника мгновенно уничтожалась или подавлялась. Все попытки немцев накрыть наши танки тяжёлой артиллерий мгновенно пресекались, почти вся авиация фронта сегодня работала на нас, множество радиофицированных истребителей работали сейчас разведчиками, и их главной задачей было обнаружение немецкой тяжёлой артиллерии. Кроме нашей артиллерии на немецкие артиллерийские позиции обрушивались и бомбардировщики, таким образом работа немецкой тяжёлой артиллерии оказалась почти полностью парализованной.
Кстати, немцы сделали выводы из нашего прорыва блокады и сейчас немецкие тяжёлые орудия хорошо охраняли, так что провести диверсии было очень затруднительно. Не желая лишний раз рисковать своими разведчиками, я ставил им задачи не уничтожать немецкие орудия, а только выявлять их.
Достаточно быстро мы достигли немецких траншей, и тут вперёд рванула наша пехота. То обстоятельство, что большинство бойцов были вооружены автоматами, сейчас сыграло в нашу пользу: бойцы просто давили немцев огнём, не давая им высунуться. Так же хорошо проявили себя и СВТ, но с ними было не очень удобно орудовать в окопах из-за их длины. Равномерное распределение СВТ и автоматов диктовало свою тактику боя: автоматчики шли первыми, поскольку им, с их более скорострельными и компактными автоматами, было намного удобней орудовать в тесноте окопов, а бойцы с СВТ страховали их сверху, следя также и за противником в отдалении.
В блиндажи сначала летела граната Ф-1, и лишь затем в него заглядывали автоматчики, всегда парами, а ещё один-два бойца страховали снаружи. Подавляющее огневое превосходство позволяло снизить наши потери до минимума. Чтобы захватить первую линию немецкой обороны, нам потребовалось не больше часа.