Я заглянул в полутьму. Помещение оказалось совсем крохотным. Первое время глаза привыкали, и я разглядывал странное возвышение в центре. Кажется, это алтарь, как обычно бывает в церквях. На нем что-то лежит…

Машинально, словно зачарованный, я сделал несколько шагов под аккомпанемент натужно скрипящего пола и двинулся вперед, к алтарю.

– Что там? – спросил от входа Сашка. Он так и не решился войти.

И тут я, наконец, разглядел, что там.

Уж лучше бы я этого не делал, потому что там была мертвая кошка с размозженной головой и вспоротым брюхом, и все вокруг было залито чем-то темным, и болтались странные ошметки.

Меня затошнило.

Я выбежал из церкви со странным воем, едва не сбив с ног Сашку, и рухнул на землю, борясь с отчаянными приступами тошноты, скручивающими желудок.

Сашка смотрел на меня с сочувствием и явно не знал, что делать.

– Тебе плохо? Может, позвать взрослых? Я сейчас!..

Этот псих всерьез собирался оставить меня одного в этом месте! Но я вовремя вцепился в его ногу, и Сашка, не ожидавший такого, дико заорал. Видно, у него тоже нервы были на пределе. Если бы я мог, то порадовался бы сейчас, видя его испуг. Но, понятно, мне было не до этого.

– Все нормально, только не уходи, – пробормотал я, все еще не отпуская его ногу. Стало чуть-чуть полегче, и я глубоко дышал, восстанавливая дыхание. – Там… там кошка. Кто-то ее убил… и положил на кафедру… на алтарь…

– Да не брошу я тебя, не беспокойся!.. – Приятель с усилием разжал мои пальцы. – А про кошку… это правда?..

– Не веришь – посмотри сам, – отрезал я.

– Верю, – выдал Сашка слишком поспешно и, почесав коленку, добавил: – Слушай, а я ведь догадываюсь, кто ее… ну того, ты сам знаешь…

– И кто? – Сашка понизил голос, и я вслед за ним тоже старался говорить тише, как будто некто враждебный мог нас подслушать.

– Ну так старик, которого ты встретил. Филин. Он в этих местах ошивается. Либо на кладбище торчит, либо здесь. Я сам сто раз его на озере видел. Сидит на камне, как истукан. Даже рыба его боится. Если ты с удочкой, а он пришел – можешь собираться домой, больше ничего не поймаешь. Ни малюсенькой плотвички! Ни самого завалящего карасика!

Над нами громко и словно насмешливо закаркал ворон. Сашка вздрогнул.

– Пошли отсюда! – Кажется, я уже мог идти, и пора было уносить ноги.

Наверное, это было самое дурацкое решение в моей жизни, но вечером мы пошли на кладбище.

– Мы его выследим и поймем, что с ним делать, – пообещал Сашка.