Я думал мужики хотят взять пленников, языков, а они просто подобрались на дистанцию броска и закидали татей гранатами, не дав тем и шанса.

— Бух! Бух! Бух! — Вздыбилась земля, а потом тишина.

Жук велел нам оставаться в доме, а сам ушел помогать своим, прочёсывали они близлежащие окрестности, собирали трупы и ходили по домам, проверяя все ли живы.

— Заноси! — Пинком открыл дверь в дом один из наёмников.

Вздрогнувший Борис, чуть не застрелил их при входе.

Без пострадавших не обошлось, внесли к нам с улицы трёх каторжан с ранениями разной тяжести. Хорошо хоть не детей или женщин, выдохнул я с облегчением.

— Семён, справишься? — Быстро спросил Сергеич и, не задерживаясь, покинул дом. Его вопрос, не предполагал отрицательного ответа.

— Ну, понеслась, — помог мне рыжий срезать с раненых и кричащих от боли людей одежду, открыв страшные раны.

— Да держи ты его! — Прикрикнул я зло на Борьку. — Чего смотришь?

— ААААА! — Вопил один из них особенно сильно, срывая голос и раздирая себя руками, не даваясь.

— Шлёп! — Дал я пощёчину Борису, выведя того из ступора.

Двум каторжникам относительно повезло. Простые пулевые раны в ноге у одного и две в руке у другого. А вот третий мужик был страшно обожжен. Видимо проходил как раз рядом с БТР, когда её подорвали из гранатомета, посекло его ещё и осколками в придачу. Это он так страшно кричал и отбивался от нас.

— «Сон», — произнёс я название формы вслух, так как так легче её вспомнить и воспроизвести, погрузил я всех трёх раненых в дрёму, из которой сами они выберутся лишь через сутки, даже если их тут сейчас будут резать. Лучше всякого наркоза, перестали они кричать и дёргаться.

Закатав рукава, я принялся за дело. «Очистка раны» — вышла из отверстия в руке у каторжника запёкшееся кровь и пуля, «обеззараживание» — убил я всех микробов, «исцеление» — закрылась дырка от пули тонкой кожицей.

— Положи мох сверху и забинтуй, — отдал я команду Борису и перешёл к следующему пациенту. Там всё повторилось в точности. А вот третий мой больной заставил меня попотеть, наложил я на него «обеззараживание» и «регенерацию тканей», форму II ступени. За конспирацию я не боялся. Других кудесников рядом нет.

Заматывать в бинты невезучего мужичка мы не стали. Просто обложили его всего целебным мхом, перенеся на матрас, застеленный чистыми простынями. Двух других каторжников уложили рядом. Матрасов в запасе целая кладовка, как и постельного белья, превратилась наша кухня в палату больнички.

Даже запахи те же.

— Выживут?

— Эти точно, — указал я рукой на раненых от пуль. — А вот обгорелец — не знаю… — Покачал я головой, отгоняя Шарика от лужи крови на полу. — Точнее, — поправился я, — выживет то он без вопросов. Только вот я не уверен насколько хорошо на нём нарастёт новая кожа, — замолчал я, обдумывая дальнейшие действия. — Придётся подержать его несколько дней во сне.

— Зачем?