Во дворе не было экскрементов и почти не слышалось жужжания мух. Тем не менее застоявшийся смрад здесь ничуть не слабел, и Рэдмен отпрянул, когда внутри что-то шумно зашевелилось и в проеме появилась огромная свинья. Грузно ступая, она приблизилась к невысоким воротам с висячим замком и выбралась из хлева.

Она вышла, чтобы посмотреть на гостя. Она была в три раза крупнее любых своих сородичей — огромная свиноматка, наверное, мать поросят из соседнего стойла. Но если ее помет прозябал в грязи, то сама она содержалась в безукоризненной чистоте, и ее сияющие розовые бока дышали отменным здоровьем. Рэдмена поразили исполинские размеры свиньи — она наверняка весила в два раза больше его. Весьма впечатляющая туша. Великолепный экземпляр. С нежной кожей на рыле, с лоснящейся щетиной вокруг оттопыренных ушей, с загнутыми рыжими ресницами и сытыми маслянистыми глазами.

Горожанин Рэдмен не часто имел возможность увидеть перед собой то, чем было при жизни мясо на его тарелке. Этот превосходный ходячий окорок стал для него открытием, почти откровением. Мнение о нечистоплотности свиней, создавшее им столь скверную репутацию, оказалось варварским заблуждением.

Хрюшка была прекрасна — от сопящего пятачка до штопором завитого хвостика и соблазнительных ляжек.

Ее глаза разглядывали человека как равного и восхищались им гораздо меньше, чем он восхищался ею.

Она не сомневалась в своей безопасности, как Рэдмен не сомневался в своей. Они были равны под знойными августовскими небесами.

Даже вблизи она не издавала никакого дурного запаха. Очевидно, кто-то приходил утром, мыл и кормил ее.

Рэдмен заметил, что корыто за перегородкой до краев наполнено остатками вчерашнего ужина. Она не притрагивалась к нему; она не была обжорой.

Вскоре она составила собственное мнение о нем и, повернувшись на проворных ногах, вернулась под сень своего жилища. Аудиенция завершилась.

В тот же вечер Рэдмен пошел навестить Лэйси. Мальчика уже выписали из госпиталя и поместили в убогую комнатенку на втором этаже. В спальне его задирали другие ребята, и альтернативой стало одиночное заключение. Когда пришел Рэдмен, он сидел на ковре из старых комиксов и смотрел в стену. По сравнению с яркими книжными обложками лицо его было еще бледнее, чем раньше. Пластырь с переносицы убрали, синяк на щеке отливал желтизной.

Рэдмен слегка потряс Лэйси за плечо, и мальчик поднял на него взгляд. Со времени их последней встречи подросток заметно переменился. Лэйси выглядел на редкость спокойным и покорным На рукопожатие Рэдмена — тот неизменно пожимал руки воспитанникам, встречая их вне мастерской, — он ответил вяло и равнодушно.

— Ну как? Тебе лучше?

Мальчик кивнул.

— Тебе нравится быть одному?

— Да, сэр.

— Когда-нибудь тебе придется вернуться в спальню. — Лэйси покачал головой. — Но ты же знаешь, что не сможешь оставаться здесь вечно.

— Знаю, сэр.

— Ты должен будешь вернуться.

Лэйси кивнул. Логические доводы, казалось, не производили на него впечатления. Он открыл комикс про Супермена и уставился на картинку, не видя ее.

— Послушай, Лэйси. Я хочу, чтобы мы правильно поняли друг друга. Да?