«Я сейчас проснусь» — подумала она, но не проснулась.

— Теперь беги на улицу и забери свою куклу, — сказала во сне бабушка.

Выйдя за калитку, Надя никого не увидела. Соседская девочка куда-то пропала. Наверное, ей надоело бегать. А вот на лавочке возле забора лежала Надина кукла — туловище отдельно, голова отдельно. Но это не беда, это можно починить! Главное, что пластиковая голова была в порядке, никто не устроил с ней пожар.

Надя моргнула, стирая остатки сна.

Кое-что она ещё вспомнила. Пожар в соседском доме. Когда это случилось? Может быть, через несколько дней после злосчастного эпизода с куклой, а может спустя много лет. Память такая непостоянная штука, а сны имеют свойство сильно искажать воспоминания.

Она прошлась по пустой квартире, включила телевизор, села на диван и несколько минут смотрела очередной нудный сериал по Первому каналу. В сериале молодая девчушка, живущая в двухуровневой квартире и разъезжающая по Москве в автомобиле с собственным шофером, жаловалась по телефону маме, что ей совсем не на что жить. Нам бы такие проблемы…

В затылке болело, а мысли были вялыми и беспомощными. Очень хотелось закутаться в одеяло с головой и снова заснуть. Надя поймала себя на мысли, что перебирает в уме названия бутылок, которые засунула на антресоли. Black Horse, Sedara, Sherwood. Мартини, опять же, не допитый стоит. Позвонить, что ли, подружкам, устроить вечеринку на всю ночь, чтобы забыться, отвлечься и всё такое…

И как это она умудрилась не заметить, что снова пьёт? Клялась же себе, что выбросить алкоголь и вычистит из жизни всё, что с ним связано. Однако же вот оно, похмелье. А следом — дурные мысли.

Она вскочила, вернулась на кухню. Сигарета. Вторая за полчаса. Щелчок зажигалки. Отодвинула занавеску, уставилась на зимнюю улицу.

Что-то надо менять. Иначе можно попросту сойти с ума.

На губах возник вкус воды из глиняной миски. В отражении окна Надя увидела бывшего мужа, стоящего за её спиной. Его лицо было исцарапано, кровь стекала по щекам и подбородку. Брюки местами порвались, рубашка вылезла из брюк, а левая нога оказалась неестественно вывернута на бок. Грибов открыл рот и тихонько болезненно заскулил. Из скрюченных пальцев выпал телефон и со звоном разбился.

Надя резко обернулась и обнаружила, что в кухне никого нет. Квартира была заполнена тишиной.

Она схватилась за телефон и набрала Грибова. Ощущение опасности подкатило к горлу. Прослушала гудки — один, второй, третий. Затем трубку взяли.

— Да, слушаю?

Голос был чужой, но знакомый.

— Антон Александрович? — выдавила она, поглядывая на часы. Половина третьего дня. В затылке снова заболело. — А где Артём? Что  случилось? И почему у вас его телефон?