Мы сворачиваем в переулок между двумя кирпичными стенами, под которыми ютятся мусорные баки на колесиках и стоит крепкий запах мочи.

– Но раз уж ты спросил, то я – детектив-инспектор. И мерзости по работе приходится видеть достаточно.

Что-то в выражении ее лица подсказывает мне, что я иду по тонкому льду, но я не отстаю:

– Это Прачечная. Наша работа состоит в том, чтобы разбираться в семи оттенках мерзости, чтобы людям вроде тебя не приходилось с ними сталкиваться. – Я делаю глубокий вдох. – И, прежде чем мы войдем, я должен тебя предупредить, что ты, наверное, подумаешь, что на нас работают Фред и Розмари Уэст, а Гарольд Шипмен служит начальником медицинской службы.

На этом этапе Джозефина слегка бледнеет (все-таки Домашние Дьяволы и Доктор Смерть – самые страшные серийные убийцы в истории Британии), но не отводит взгляд.

– И это вы хорошие парни?

– Иногда я в этом сомневаюсь, – вздыхаю я.

– Добро пожаловать в клуб.

У меня такое чувство, что она справится, если переживет ближайший час.

– Ладно, хватит болтать. Это вход в служебный блок под первым зданием штаб-квартиры. Ты видела, что́ эти ублюдки сделали с камерами на штрафстоянке и в Сайт-Эйбле. Если я все понял правильно, они собираются здесь устроить то же самое – или еще хуже. Отсюда идет прямой канал в несколько полицейских отделений, в том числе к системам управления на уровне округов, например в Кэмденский центр управления. ВЗГЛЯД СКОРПИОНА не готов к общенациональному развертыванию…

– Да чем же такое можно оправдать? – взрывается она, выпучив глаза.

– У тебя нет допуска к этой информации. – Потрясающе, как легко эти слова слетели у меня с языка. – К тому же, от нее у тебя будут кошмары. Но, как я уже говорил… – Я останавливаюсь у переполненного мусорного бака между нами и неприметной дверью в стене. – …наш псих, который убил тех ребят в ассоциации «Диллинджер» и сидит сейчас на совещании наверху, предположительно может загрузить ВЗГЛЯД СКОРПИОНА в различные системы управления камерами. Поэтому мы должны ему помешать – перебить главный внутрисетевой кабель, который идет из штаб-квартиры Прачечной. Это было бы легко, будь это обычная государственная контора, но становится немного сложнее, поскольку Прачечная охраняется и некоторые из этих охранников очень особенные, и некоторые из этих очень особенных охранников попробуют сожрать нас живьем.

– Сожрать. Живьем. – Джозефина выглядит немного ошалевшей. – Знаешь, из меня рекрутер не очень. Этим у нас кадровики занимаются.

– Ты «Ночь живых мертвецов» смотрела? – мягко спрашиваю я. – Вот тут примерно то же самое – только мне можно здесь находиться, а у тебя есть временный пропуск, так что проблем возникнуть не должно. – И тут мне в голову приходит мысль. – Ты же из полиции. Вас же учат обращаться с огнестрельным оружием?

Клац-клац.

– Да, – сухо говорит она. – Следующий вопрос?

– Отлично! Только убери его у меня из-под носа… спасибо. Против охранников он не поможет. К сожалению, они уже… ну, метаболически пассивные. А вот против камер наблюдения – то, что надо. Потому что…

– Да, я поняла. Мы входим. Если не хотим умереть – не попадаем на камеры.

Пистолет исчезает под жакетом, и она вопросительно смотрит на меня – в первый раз со штрафстоянки с каким-то другим выражением, кроме раздражения и неприязни. Наверное, удивляется, что я не испугался. (А это, очевидно, на самом деле: по сравнению с тем, что ждет нас внутри, небольшая внутричерепная вентиляция – штука относительно безболезненная, и к тому же, если бы она и вправду настолько на меня разозлилась, могла бы упаковать меня в звукоизолированную камеру в Милтон-Кинс вместе с парой ботинок двенадцатого размера и их обладателем.)

– Мы входим, ты говоришь с зомби, чтобы они нас пропустили, а я расстреливаю камеры, так?