1436

Кант, “Религия в пределах только разума”, с. 45; Ak 6, p. 43.

1437

Это важно, и часто этого не понимают. Так, Эллисон утверждает, что «характер или природа в полном аристотелевском смысле, для Канта – в значительной степени функция таких факторов, как темперамент или „способ чувствования“ (Sinnesart), над которыми человек имеет относительно мало контроля» (Allison, Kant’s Theory of Freedom, p.141). Чтобы поддержать эту позицию, он обращается к «Антропологии с прагматической точки зрения». Но пассаж, на который он ссылается, не подтверждает этого утверждения. Кант всегда противопоставляет характер как Denkungsart темпераменту как Sinnesart, подчеркивая, что первый приобретенный, а второй врожденный. Характер – это моральное достижение, а следовательно, нечто, над чем мы имеем контроль.

1438

Опять же, в современной литературе существуют заблуждения на этот счет. Эллисон, путая характер и Gesinnung, утверждает, что «в „Критике практического разума“ и других более поздних работах Кант, кажется, идет еще дальше, ссылаясь на вневременной ноуменальный выбор всего характера (Gesinnung)» (Allison, Kant’s Theory of Freedom, p. 48). Эллисон признает, что «понятие умопостигаемого характера во второй „Критике“ не может быть приравнено к понятию характера в первой», и потому утверждает, что «введение понятия Gesinnung знаменует значительное углубление теории свободы первой „Критики“». Gesinnung должен «состоять в выборе умопостигаемого характера. в принятии „неизменных принципов“» (p. 140). Gesinnung «относится к постоянному характеру или расположению агента, лежащему в основе всех осуществляемых агентом отдельных актов выбора и отражающемуся в них» (p. 136). В то время как в «Основоположениях» и других более ранних работах «создается впечатление, что Кант рассматривает [отдельные] действия как свободные, изолированные решения (в пользу закона или склонностей), которые не связаны с устойчивым моральным агентом, обладающим определенной природой и интересами» (p. 136), его обсуждение Gesinnung в «Религии» устраняет эту проблему. Эта работа показывает, что «акты выбора, осуществляемые рациональными агентами, или, пользуясь кантовскими терминами, максимы, которые они принимают, должны рассматриваться в связи с лежащими в основе намерениями, убеждениями, интересами и т. д., которые в совокупности составляют диспозицию или характер данного агента» (p. 136). Тем не менее это не та проблема, которую нужно исправлять, покуда мы понимаем максимы как своего рода устройства, образующие характер, то есть как правила, которые «составляют диспозицию или характер данного агента».

1439

Ak 5, p. 56, 327, например.

1440

Кант, “Религия в пределах только разума”, с. 54; Ak 6, p. 51.

1441

Кант, “Религия в пределах только разума”, с. 20; Ak 6, p. 21n.

1442

Кант, “Религия в пределах только разума”, с. 20; 51. Ak 6, p. 21, 48.

1443

Кант, “Религия в пределах только разума”, с. 25; Ak 6, p. 25.

1444

Эллисон пытается спасти Канта от обвинения в том, что он тем самым связал себя понятием «ноуменального выбора» или «выбора ноуменального характера». Он утверждает, что Канта можно спасти, истолковав Gesinnung как «фундаментальную максиму агента в отношении морального закона» (Allison, Kant’s Theory of Freedom, p. 140). Хотя мы в некотором смысле «выбираем себя» (p.142), это не метафизическое, а концептуальное утверждение. Как только мы поступаем свободно, мы уже выбрали или приняли определенного рода фундаментальную максиму. Эллисон находит, что утверждение Канта совершенно уместно, если мы понимаем, что довременное или вневременное обретение равносильно не более чем утверждению, что наш Gesinnung сосуществует с нашей моральной личностью. Поскольку это не что иное, как «внутренний принцип» самих максим, то нет никаких проблем с вневременным выбором.

1445