Адептка возвратилась спустя пару минут. Она взглянула на работу Деваны. Удовлетворенно кивнула.

– Думаешь, я в Академии сразу была допущена к сложным чарам? – Она налила в котелок воды и повесила на огонь. – Нет конечно. И твои моллюски – детская игра. Закинь ракушки в воду. Пусть закипят и немного поварятся. А потом вымой руки. Будем…

В дверь снова постучали.

– Войдите, – крикнула Гвинейн.

На пороге показался старик. Он зашел, постанывая. Лицо было серым. Глаза ввалились. Вокруг головы был намотан толстый шарф, который скрывал всю нижнюю челюсть.

Гвин помрачнела. Она подошла к старику и принялась помогать ему снять полушубок и размотать шарф.

– Зуб? – спросила она.

– Угу.

Щека деда распухла и приобрела легкий сливовый оттенок.

– Гремир, если не ошибаюсь? – Гвин нахмурилась.

– Гремис, госпожа, – поправил старик, которого адептка уже усадила на стул.

– Верно. – Она кивнула. – Ты с хутора Алмоны, если не ошибаюсь? Ее скорняк? Коровьи кожи выделываешь просто изумительно, должна заметить.

– Спасибо, моя госпожа. – В глазах старика загорелись искорки гордости.

– Рассказывай, что приключилось, Гремис, – попросила адептка.

– Дык, зуб заболел, мочи не было как. – Старик страдальчески нахмурился. Он заметно шепелявил. Было видно, как тяжело ему открывать рот. – Ну вот наш кузнец и сказал, мол, давай вырву. Ну, я и согласился. Он взял щипцы и рванул. А зуб сломался. Половина там. Только хуже стало. К лекарю ходил, а он говорит, мол, инстру́мента нету сверлить… Ну, я и пошел к вам.

– Инстру́мента нет у него, – процедила Гвин. Она бросила сердитый взгляд на Девану: – Будешь мне помогать или убирать за собой?

– Я уберусь, – пискнула принцесса и засуетилась у стола.

Гвинейн же принялась переносить на стол инструменты. Разложила набор странных ножиков. Поставила пузырьки. Нарвала тряпицы. Достала глиняную чашку и щедро плеснула в нее прозрачной жидкости. Острый запах алкоголя наполнил комнату, перебивая даже затхлость ракушек.

– Пей, Гремис, – велела она. – Иначе обещаю тебе массу неприятных ощущений.

– Куда уж неприятнее, госпожа, – заметил дед, но все же осушил чашку. Крякнул. Поморщился. И с улыбкой кивнул на Девану, которая закидывала в котелок ракушки. – А славная у вас помощница. Ладная да кроткая.