Жара еще не наступила, и свежий ветер, дух остывшей за ночь земли, веял в лицо советнику.

Слева на дальних виноградниках и оливковых рощах он увидел крестьян. Они работали. Будто не было никакой войны.

Из деревни выехала тележка, запряженная осликом.

Педро радовался: франкисты не захватили деревню…

Танк находился уже метрах в пятистах от кладбища, когда из-за изгороди ударил пулемет.

Пули пропели над головой.

Педро юркнул в башню.

— Ясно, — пробормотал он.

Вслед за пулеметной очередью с кладбища ударила противотанковая пушка. Снаряд взорвался далеко в стороне.

Уничтожение противотанковой батареи не входило в расчеты разведки, и Педро подал следовавшим за ним машинам сигнал отходить. Кладбище находилось в зоне обстрела танков, поставленных в эскарпы у дороги. Достаточно было и того, что противник обнаружил себя.

Машины вернулись в расположение танкового батальона.

Педро спрыгнул на землю и увидел Хезуса Педрогесо. Он стоял, широко расставив ноги, и смотрел в ту сторону, откуда только что пришли танки. Он словно не замечал подъехавших машин и направлявшегося к нему Педро. Смуглое лицо Хезуса было землистого цвета.

Посмотрев в сторону деревни, Педро увидел, как эскадрон марокканской конницы въезжает в улицу. Кони шли рысью. Издали казалось, что кавалеристы пританцовывают в седлах.

— Фашисты в деревне, — сообщил советник. — Руис не упрямец, а предатель.

— Я ему сказал это.

Только теперь Педро заметил, что поодаль стоит легковая машина. Сквозь боковое стекло было видно лицо Руиса.

Хезус почти выкрикнул:

— Что нужно сделать, чтобы выкинуть эту сволочь из деревни?

— Оставаться спокойным. И подумать.

— Это испанская деревня, понимаешь, русо?