На что Ив обычно отвечает:

— Мадам, подождите немного! Мне надо перекинуться с Мадлен еще парой слов…

Ему нравится дразнить бабушку. Они не очень-то симпатизируют друг другу, хотя бабушка сама не прочь поболтать с ним часок-другой.

В доме, в котором живет Мадлен, все знают друг друга. Самое излюбленное место встречи его обитателей, где проходит их вечерняя жизнь, — это бар на углу улицы. Там можно выпить бутылку пива с соседом, сразиться в механический футбол, а вечером посмотреть телевизор. В баре всегда оживленно, у каждого есть там свой излюбленный столик.

…Мадлен с нетерпением ждала вечера, когда вернется отец. Уроки уже были давно сделаны. Бабушка, как всегда «на минутку», спустилась к Дюбуа и пропала.

В их маленькой квартире было уютно. Вещи уже давно нашли здесь свои незыблемые места. Все осталось так, как было при жизни матери.

Старый дубовый шкаф хранил костюмы отца и платья Мадлен. Бабушка жила в квартире обособленно. Она это настойчиво и упрямо подчеркивала, — если бы не внучка, которая связывала ее с Густавом, она бы, наверное, после смерти дочери переехала в другой дом.

Больше всего в жизни бабушке хотелось скопить деньги и купить квартиру где-нибудь на Больших бульварах. Она надеялась выиграть крупную сумму в лотерею и покупала билеты, выбирая номера по какой-то особой, одной ей известной системе. Однако ей упорно не везло. Несколько раз она тайком ото всех ездила в Булонский лес на скачки и ставила небольшие суммы на лошадей, которых восхваляли газеты. Но эти лошади почему-то не выдерживали стремительного бега и отставали…

Бабушка искренне желала, чтобы Густав стал владельцем большого гаража и имел по крайней мере десяток своих такси. Она хотела, чтобы Мадлен жила богато.

С тех пор как Мадлен осталась без матери, она очень повзрослела. Она любила отца. И по-своему любила бабушку. Но ей не хватало ощущения семьи.

Поэтому она и стремилась к Шантелье. У них в семье вечерами все собирались вокруг стола и вместе обсуждали свои семейные дела.

Когда отец Жака узнал, что Мадлен с Жаком сочиняют письмо в Одессу, он громко засмеялся.

— Никогда мадам Жубер не иметь этого дома! — сказал он.

Мадлен слушала, но в глубине души она с ним не согласна. Ведь дом остался бабушке по наследству!..

Она просидела на окне до самых сумерек, не отрываясь глядела вниз на вымощенный каменными плитами, почти квадратный двор. Его окружали серые, потемневшие от дождя стены дома. Она знала, кто живет за каждым из его многочисленных окон.

Вот на третьем этаже, напротив, мелькнула тень Марии, она, наверно, сейчас возится со своими малышами; чуть наискосок — четыре окна квартиры Шантелье, — они темны, никого нет дома. Внизу, в первом этаже — широко раскрытое окно. В его сумрачной впадине Мадлен угадывает седую голову Ива, он, кажется, держит в руках газету…

Мадлен упорно ждет отца. Как он поступит? Ведь это так важно, чтобы он решился заявить, что Жака увезли в машине!.. Мадлен не может понять, почему Шантелье должен молчать? Кому он мешает? Почему эти люди так зло отомстили ему? И за что? Эти вопросы мучают Мадлен…

Отец Жака был суров, молчалив, и сыну часто от него доставалось, но Мадлен, с ее острым чувством справедливости, понимала, что Шантелье хочет людям добра.

Но что это?!. В квартире Шантелье вспыхнул свет! Они вернулись!.. Как же она этого не заметила? Ведь весь двор перед ее глазами…

Она только что видела двух, нет, даже трех людей в плащах… Один остановился у подъезда и, кажется, до сих пор почему-то стоит в его тени.