– Мы всегда харчимся у этого Макдоналдса – нас там каждая собака знает, – продолжил он. – А они решили, что могут просто так прийти и перебить нам весь бизнес!

– Бизнес?

Быстрый взгляд Евсеенко скользнул по лицу Трофименко, выражавшему откровенную заинтересованность. Не сболтнул ли он чего лишнего?

– Ну, нужно же как-то выживать, – пробормотал он, все же решив, что большой беды из этого не будет: в конце концов, Россия – страна со свободной капиталистической экономикой, разве нет? – Но мы берем только свежак! – тут же добавил он в свое оправдание. – В конце дня они выбрасывают такие хорошие продукты и вещи – пластиковую посуду там, вилки-ложки…

– Значит, вы все это продаете?

– Когда удается. А больше, конечно, сами используем, а те, пришлые, решили нас обобрать, как лохов… Только шиш им вышел – не на тех напали!

Бомж гордо расправил плечи и бросил на Павла взгляд, исполненный чувства собственного достоинства. Интересно, подумал Трофименко, как человек, униженный уже самим способом своего существования, неожиданно обретает подобие гордости, как только окажется в соответствующих обстоятельствах!

– А что, – проговорил Трофименко спустя несколько минут, – та помойка, у Макдоналдса, – единственное место, где вы обретаетесь?

– Да нет, конечно! Другие места есть, хлебные. Но та – самая лучшая, потому как свежачок там, понимаешь, начальник?

– А одежду вы где достаете?

Бомж слегка заволновался.

– Да где-где… Где придется – вот где! Отец Андрей подкидывает иногда – ему приносят то, что не нужно, прямо в церковь. Или вот, к примеру, народ выкидывает то, что не по размеру, или покойники… короче, если кто помирает, ему ведь шмотки не нужны больше, так?

– И ботиночки эти вы тоже взяли у того, кому они больше не нужны, да? – вдруг подавшись вперед, задал вопрос Трофименко, огорошив Евсеенко. – С покойника сняли?

– Я?! Да нет… Да я… – забормотал тот, шныряя глазами по небольшому помещению камеры, словно надеясь отыскать некую лазейку, через которую он смог бы выскользнуть наружу. – Да ты что, начальник, на помойке я нашел эти ботинки – лежали там вместе с другим барахлом!

– Ну да, новые ботинки от «Тестони» валялись на помойке – очень убедительно, гражданин Евсеенко!

– От… какого еще «Тестони»?!

– Фирма такая. Знаете, сколько стоят эти штиблеты, Петр Владленович? Четыреста тысяч!

– Ч-четыреста т-тысяч – чего?!

– Рублей, Петр Владленович, наших российских рублей! За такие деньги можно и убить, верно?

– У-убить?! – прошелестел Евсеенко, буквально вжимаясь всем телом в лавку, на которой он сидел. – Господь с тобой, товарищ следователь… К-к-как убить-то?!