— И что же?

Поцелуй, жадный, жаркий, опалил губы, ноги упёрлись в край постели. И кажется, будто чем дольше Герард целует Аверил, тем меньше хочется, чтобы он останавливался, чтобы ушёл и больше не трогал её.

Наоборот, хочется, чтобы рядом был. Просто был с ней. Разве это много?

— Странную вещь она сказала… и не то чтобы я поверил, но… всё, что было после, лишь подтверждало её слова, — мужские ладони хаотично пробежались по телу, даже через слои одежды вызывая трепет под кожей, огонь внутри рождая, задержались на бёдрах, пальцы перебирали складки пепельной юбки, комкали тонкую ткань. — Аверил…

— Герард… — Аверил сделала глубокий вдох, попыталась дух перевести, однако от того ни дыхание не восстановилось, ни голова кружиться не перестала. Под ладонями, к груди мужчины прижатыми, билось сердце, часто, неровно, и огонь разгорался, пожирал изнутри.

— Если ты желаешь уйти, то лучше уходи сейчас, — голос Герарда прозвучал едва слышно, хрипло.

— Куда?

— В другую комнату… в гостиную… или сразу в сад… в общем, подальше.

— Зачем?

— Затем, что женщины у меня не было уже давно, а твой запах… не просто с ума сводит, но лишает остатков самоконтроля.

Отпустит, позволит уйти? Вот так легко? Отсрочить неизбежное на… сколько? День, два? Неделю? Или даже на месяц?

Бессмысленно откладывать то, что должно случиться. Да и, видит Гаала, не хочется.

Наверное, запах и её остатков самоконтроля лишил.

Аверил обхватила ладонями лицо Герарда, посмотрела пристально в потемневшие до черноты глаза.

— Значит, пусть будет так.

— Не уверен, что ты понимаешь…

— Я несколько месяцев провела в борделе и знаю всяко больше, нежели положено честной девушке перед первой брачной ночью.

Не испугается. Перетерпит. И, быть может, от этого и огонь внутри затихнет, успокоится.

Следующий жаркий поцелуй и впрямь лишил если не самоконтроля, то дыхания точно, и Аверил с трудом, будто сквозь туман, отметила, как Герард уложил её на кровать, на мгновение прижал своим телом к вышитому покрывалу, но почти сразу выпрямился, принялся в нетерпении расстёгивать пуговицы на куртке. Избавившись от куртки, дёрнул шнуровку на рубахе, снял через голову и её. И хотя Аверил уже не раз видела его обнажённым по пояс, отчего-то именно сейчас захотелось дотронуться. Изучить каждую линию худощавого тела и, кто знает, возможно, сделать кое-что из того, что доводилось видеть у матушки Боро.

От мысли нежданной этой, от желания странного Аверил вспыхнула невольно и передвинулась, на подушку перебираясь. Герард подхватил край юбок, потянул подол вверх, открывая ноги девушки, и Аверил смутилась сильнее. Леди обязательно должна ходить в чулках, а Аверил не носила их по нынешней погоде — и жарко, и неудобно с непривычки-то. А под длинным платьем всё равно никто ничего не увидит, гостей в этом доме не бывало и уж Стевия едва ли станет рассказывать Торнстону об отсутствии чулок на Аверил. Герард же, кажется, и вовсе внимания не обратил, поднял юбки, от верхнего платья и нижнюю, выше талии, провёл пальцами по обеим ногам, от щиколоток до бёдер, нарочито неспешно, легко. Склонился к Аверил, начал покрывать её лицо и шею короткими поцелуями, от которых становилось всё жарче и жарче. И пальцы одной руки пробрались под расшитое тончайшим гаальским кружевом бельё, прикоснулись к сокровенному, лаская умело, воскрешая воспоминания о том утре, когда Герард укусил её.