− Ты опять все сделал по-своему? – грустно спросила я у шарика. – Что тебе опять не так?

Он, конечно же, ничего не ответил. Только за стеклом затрепетала вторая я, в первый раз за все время распахнув глаза. Повернув голову туда, куда был устремлен ее полный ужаса взгляд, я увидела бегущих в нашу сторону людей. Все те же разукрашенные лица и неизменные белые халаты мелькали в перспективе зала и неумолимо приближались ко мне.

«Ночь на дворе, а вы уже при полном параде», − мысленно съязвила я, приготовившись удирать со всех ног.

− Стой! Стрелять будем! – раздался в гулком зале чей-то голос, а вслед за ним, словно эхо, загалдели остальные.

Судя по голосам, было их человек десять, не меньше. Они неслись за мной, петляющей между аквариумов, и выкрикивали всяческие угрозы, которые сливались воедино, образуя какофонию. Но основной их угрозой оставалась та, в которой они обещали в меня стрелять. «Из чего? – ехидно думала я, задыхаясь от беготни. – Из лука что ль?»

Когда же они выполнили свое обещание и на самом деле начали стрелять, то попали в меня практически с первого раза. Вопреки моим ожиданиям, они не применили ни лук, ни алебарду, ни даже свою любимую магию. Стоило мне не вовремя выбежать из-за аквариума, на несколько секунд послужившего мне укрытием, как они тут же выпустили несколько самых настоящих пуль из самого настоящего огнестрельного оружия.

Горячая боль своей железной ладонью схватила меня за голень и пригвоздила к полу, не позволив больше подняться. Это было настолько болезненно, что мне захотелось оторвать простреленную конечность от тела, лишь бы закончить эти мучения.

Они начали обступать меня, распростертую на полу и зажимающую рукой рану. Наверное, выглядела я как затравленный зверь, который чует неминуемую гибель, но все еще продолжает скалить клыки, покрытые кровавой пеной. И вот уже с десяток крепких мужиков образовали вокруг меня кольцо, а одноглазые дула их автоматов смотрели на меня с укором. Из глубин зала послышались торопливые шаги – человек спешил сюда с той же стороны, откуда примчалась сюда я.

− Мы не знаем, как она сбежала, − виновато обратился к спешащему человеку один из мужчин, державших меня на «мушке».

В ответ раздался низкий женский голос:

− Так, узнайте, мать вашу, раз не знаете! Чтобы быстро нашли ее кувез и, если он цел, затолкали ее обратно, пока я сама не затолкала вам ваши дула вам, сами знаете куда.

− Да, мама Бриджит, − покорно ответил тот мужчина.

− Ниоткуда я не сбегала, − прошипела я, задыхаясь от боли. Я из другого мира! Из прототипа!

Мама Бриджит, наконец-то, вышла на свет и показала во всей красе свою полногрудую фигуру и лицо, как и у всех, измазанное краской. Она опять прогорланила с негритянскими истеричными нотками в голосе:

− Что за чушь ты несешь, девочка моя? Побойся богов. Что тебе известно обо всем этом?

− Да вашу ж мать, мне так больно, что у меня ни хрена нет сил с вами разговаривать! – похоже, я невольно переняла сварливую манеру общения Мамы. – Много чего известно, потому что ваш супруг через полгода мне расскажет о проекте и о том, что он очень опасен. Как я сюда попала? – спросите вы. А я вам отвечу: вы же сами предусмотрели «кнопки выхода», когда планировали эту вашу искусственную вселенную. Вот я одну такую и «нажала». Вдохнула кладбищенскую пыль, если быть точной.

− О, боги, − только и смогла проронить Мама Бриджит.

− Послушайте, у меня уже в глазах темнеет. Может быть, вы окажете мне хотя бы минимальную медицинскую помощь? Просто мне необходимо рассказать вам нечто важное, но, если я продолжу истекать кровью, боюсь, что довести речь до конца я не смогу.

Бриджит поморщилась от неприятного чувства, будто ей помыкают, но решив на всякий случай меня выслушать, скомандовала:

− Агве, тащи носилки!