– Отлично. Сотня. Но если ты проиграешь, то возьмешь меня на чемпионат по ралли-кроссу.

Джимми плюнул себе на ладонь и протянул ее. Тилли тоже плюнула на ладонь, и они пожали друг другу руки.

Джимми явно проиграет, и ему понадобится кредит в банке. Грейс уже могла это предугадать.

Джимми замечательно приспособился к жизни вне армии. Она танцевала джигу, когда узнала, что приговор Джимми за соучастие составил всего шесть месяцев тюрьмы. Его обвинили в побеге от полиции в трех штатах, а также в пособничестве и подстрекательстве. Ему сделали снисхождение из-за его службы в армии и потому, что его адвокат блестяще представил его преступления как героический акт любви к его беременной жене и ребенку.

Через неделю после того, как его освободили, он сел на самолет в Африку, используя паспорт своего брата, прибыв за неделю до того, как Марк появился на свет.

Грейс выбрала Намибию, потому что это была одна из самых стабильных стран мира без экстрадиции преступников, а также потому, что национальный язык здесь – английский. Они обнаружили, что жизнь в Намибии очень похожа на жизнь в Америке, за исключением того, что они составляли расовое меньшинство, и время от времени дорогу пересекали зебра, носорог или жираф.

Еще до того, как Джимми распаковал свои сумки, Хэдли записала его в Анонимные Игроки. В Виндхуке не было такой очной программы, поэтому он посещал онлайн-встречи, и Хэдли всячески старалась сделать так, чтобы он их не пропускал.

Джимми быстро усвоил, что терпеть часовую встречу предпочтительнее, чем целый месяц выслушивать разглагольствования за невыполнение своей части сделки. Грейс притворялась, что полностью на стороне Джимми, когда тот жаловался ей, но втайне она поддерживала Хэдли, зная, что причина, по которой она ведет себя как питбуль, была связана с ней.

И вот сейчас Джимми играл только со Скиппером и Тилли и только на игровые деньги. Тилли лидировала, имея в банке около шести миллионов. Скиппер занимал второе место с двумя миллионами и отказывался делать ставки на кого-то, кроме своих фаворитов. А Джимми всегда был на мели – еще одно напоминание о том, что он никудышный игрок.

Пока они шли, Грейс наблюдала за ними – это была ее семья, такая совершенная и хрупкая, что она иногда боялась ее потерять. Джимми уверял ее, что все будет хорошо, но все это казалось таким зыбким, как жизнь бабочки, и ей приходилось постоянно убеждать себя поверить ему, его оптимизм боролся с ее паранойей, она боялась, что что-то настолько совершенное не может продолжаться долго.

– Грейс, ты там в отпуске или все-таки поможешь мне? – поинтересовалась Хэдли, отрывая Грейс от мрачных мыслей.

Грейс подхватила Майлза на руки, и он тотчас же попытался вырваться. Она пощекотала его живот, заставляя визжать и отвлекая на время, достаточное для того, чтобы Хэдли разложила коляску.

– Никакой коляски. Нет, нет, нет! – возразил он.

И вот Хэдли уже толкала пустую коляску, а Майлз уворачивался, прыгал и, спотыкаясь, пробирался сквозь толпу. Тилли следовала за ним, прижимаясь к нему, обхватив его руками, как телохранитель. Она бормотала извинения и закрывала его собой.

С каждым днем она становилась все больше похожей на Хэдли, вытягиваясь все выше, а ее черты делались все более утонченными – просто более молодая копия своей мамы, за исключением глаз, которые все еще напоминали отца.

Грейс не знала, как ей относиться к смерти Фрэнка. Хэдли была очень расстроена из-за этого, но каждый раз, когда Грейс думала о его кончине, не могла не чувствовать облегчение. Фрэнк не остановился бы, пока не выследил Хэдли, и часть ее была благодарна за то, что им не нужно об этом беспокоиться.

Майлз упал лицом на тротуар и закричал. Тилли подхватила его. Он был в порядке и отстранился от нее прежде, чем она успела проверить, нет ли у него царапины.

Марк улыбнулся ей через плечо Джимми. Он так отличался от Майлза в младенчестве! Или, может быть, Грейс стала другой матерью? Начало его жизни было так непохоже на то, что было у Майлза! Он пришел в мир, окруженный вниманием и буквально задушенный любовью.

Странная они семья – семеро человек – и все использовали фамилию Мелиссы Дженкинс. Фальшивые документы Хэдли добавили ей три года, то есть ей было уже целых сорок два, и Грейс использовала любую возможность, чтобы поддразнить ее по этому поводу. Хэдли корчила раздраженное лицо, изображая страшное оскорбление, но Грейс знала, что это всего лишь игра, ее тщеславие было не так важно ей, как раньше. В течение той роковой недели она потеряла что-то, что уже никогда не появится вновь. На этом месте поселилась тоска, что очень беспокоило Грейс.

Через неделю после их побега бывшая жена Марка дала интервью программе «60 минут» в рамках репортажа о великом побеге Хэдли и Грейс. Ее звали Марсия, и она была красивой женщиной, светловолосой и хорошо сложенной.