Уловив какое-то движение, Сара резко развернулась, но обнаружила лишь собственное отражение, уставившееся на нее из тусклого старого зеркала у противоположной стены.

– На нем нет номеров, но мы знаем, что он венский.

Голос доносился со стороны дивана. Сара прищурилась, но не различила ничего, кроме подушек и кукол.

– Мы выкупили его из коллекции Фредерика. Я хотела «Йозеф Бродман» тысяча восемьсот пятого года, хоть в нем и не хватало регулятора, но владельцы решили, что он бесценный, и отказались его продавать.

Сара поняла, что на диване сидит ребенок: девочка лет четырех была одета в белое платьице с пышной юбкой и красным поясом.

Сара ничего не сказала. Неожиданно лев пошевелился и поднял голову, и Сара осознала, что это собака. Мастиф. Сара покосилась на жирафа, ожидая, что тот сейчас вытянет шею и примется жевать край портьеры.

– А твоя, э-э, мама дома? – спросила Сара.

– Она в Индии, – ответила девочка и кивнула на рояль. – Играй.

– Э-э, гм, ну что ж… – выдавила Сара.

Ребенок производил пугающее впечатление, но возможность поиграть на антикварном инструменте выглядела заманчиво.

– И что бы ты хотела услышать?

– Дворжак, «Romanza»[13]. Опус одиннадцать.

Девочка взяла с низкого столика скрипку. Сара едва успела подумать, не «Страдивари» ли это часом, как девочка принялась за первые, еще неясные такты плавной покачивающейся мелодии – она играла по памяти, – и Саре пришлось поспешить к роялю. Она быстро нашарила в стопке нужные ноты и подхватила опус с середины такта.

Талант девочки поразил Сару. Она играла так, будто переживала таившуюся в музыке страсть не меньше самого Дворжака. Откуда могла взяться такая глубина чувств в маленьком ребенке?

Когда они закончили, девочка положила скрипку обратно на стол.

– Я плачу двадцать долларов за час, – сообщила она. – Пять дней в неделю, по два часа в день.

Сара кивнула.

– Мне не доводилось встречать вундеркиндов, – сказала она. – Ты хочешь, чтобы я тебя учила, или мне можно просто аккомпанировать?

– У меня пока маленькие руки, я не могу играть на рояле свои сочинения, – проговорила девочка, вытянув их перед собой. Глаза Поллины наполнились слезами. – Мне нужен человек, который будет исполнять музыку, которая звучит в моей голове.

К своей досаде, Сара лишь на третий день занятий догадалась, что Поллина слепа. Играя с Борисом, Сара бросила мячик в сторону чопорной серьезной малышки, пытаясь ее развеселить. Мяч отскочил от лица девочки.