Она поднимает пистолет, целясь в него.

— Я не шучу, Лалит. У меня нет на это времени — корабли уже на подходе.

— Я тебя знаю, Турин, — говорит он. — Убить своего командира… от этого ты никогда не оправишься.

— Это не первый раз, когда мне придется убить товарища по оружию, — мягко говорит она.

— Понятно. Но я все равно его тебе не отдам. Или ты думала, что я не готов умереть за это?

— Вместе со всеми своими солдатами?

— Я абсолютно уверен, — бесстрастно говорит он, — в нашей безоговорочной победе. Мы солдаты Сайпура. Мы не проиграли ни одной войны.

— Ты сошел с ума.

Пистолет дрожит в ее руке.

— Ты из-за этого приказал убить Сигню?

— Харквальдссон? Это был несчастный случай. Сопутствующие потери.

— У тебя их в последнее время слишком много, не находишь? — Мулагеш тяжело дышит. — Она была моей подругой.

— Она была дрейлингкой. И получила воспитание во вражеской стране. И ты, и она своими действиями нарушили приказ, отданный местными сайпурскими властями. Но я пытаюсь служить высшему благу.

— Твое высшее благо подразумевает смерть слишком многих невинных людей, Лалит, — говорит Мулагеш. — Отдай мне меч, иначе, клянусь, я тебя пристрелю.

— Меч? — он смотрит на клинок. — Это меч? На миг, пока он лежал у меня в кармане, я почему-то подумал, что это человеческая рука… А когда я взял его, то посмотрел на мир и увидел море огня и тысячи знамен, развевающихся на ветру… — Бисвал смотрит на нее. — Это же не просто меч, правда? Он сильнее тех мечей, что делала Рада. Что же это?

— Я дам тебе последний шанс.

— А давай сделаем вот что, — неожиданно воодушевляется Бисвал. Он запихивает меч обратно под плащ. — Я помню, как ты тренировалась и никто не мог победить тебя в поединке на мечах. Вы бились на деревянных мечах, и мне сразу становилось ясно, чем кончится очередная дуэль — твой противник будет двигаться слишком медленно и выйдет из схватки, весь покрытый синяками. Я это хорошо помню.

Он подходит к одной из стоек и выбирает меч — видимо, грубой работы, тот, что не активировался, — потому что в Бисвала никто не вселяется.

Удачно вышло. Для него — и для Мулагеш.

— Я, естественно, никогда с тобой не сходился. Это было бы неприлично для офицера в моем звании. Но мне очень хотелось. Очень хотелось испытать свою выносливость в поединке с лучшим солдатом под моим командованием… Мы с тобой, Турин, не можем без боя, и надо же — сейчас случится самая великая битва в нашей с тобой жизни. И мне кажется логичным, чтобы мы сошлись с тобой в поединке за обладание этой штукой, этим странным шепчущим пустяком.