…Дверь с едва слышимым скрипом закрылась за спиной. На улице все еще было темно. Тяжелые черные тучи закрыли все небо, не давая пробиться сквозь себя, первым лучам восходящего солнца. Фонари еще полностью не погасили, но горели они через один. Вынужденная мера. Не могли пока что электростанции выделять достаточно количество электроэнергии, чтобы удовлетворять все потребности жизни города. А газовые, уже перестали использовать. Вот и горели фонари через один, а то и через два. Полностью освещались лишь центральные улицы города. Власти обещают запустить новую станцию, и закончить полную электрификацию города, но когда этот проект будет воплощен в жизнь, никто толком не знал.

Впрочем, света вполне хватало, чтобы не спотыкаться на каждом шагу, да не вляпаться в какую гадость.

Дмитрий закурил сигарету и выпустил струйку дыма вверх. Мелкий противный дождь, барабанил по плащу, норовя добраться до тела. Было довольно прохладно, наверное, всего градусов десять, не больше.

Малинин зажал шпагу под мышку и глубоко затянулся, бросив взгляд на часы. Дмитрий ни куда не торопился и мог позволить себе спокойно покурить. Времени, пока за ним не приедет экипаж, было еще предостаточно. По той же причине, он и не стал пристегивать шпагу к поясу, все равно придется снимать, когда в карету станет залазить.

Дмитрий водил близкое знакомство с личным кучером шефа, Виктором. Он-то и подбрасывал стража до отдела, так как все равно было по пути. Шефа же, Владимира Михайловича, до работы довозила жена, поэтому о том, что его служебной, очень дорогой каретой, пользуется кто-то еще, он не знал.

Рабочий день в Следственном Отделе Восточной части города без имени начинался в девять утра. Однако Дмитрию, если он хотел комфортно и без всяких проблем добираться до работы, приходилось просыпаться пораньше. Шеф строго требовал, чтобы Виктор приезжал к Отделу ровно на сорок минут раньше, начала рабочего дня. Очередная причуда Владимира Михайловича, не понятная, но строго исполняемая. Сам шеф, приезжал в Отдел ровно в девять, никогда не опаздывая. Он был очень строг в этом отношении, и не поощрял, если его подчиненные, без уважительной причины, опаздывали хотя бы на минуту.

Гулкий цокот копыт и карета, запряженная двойкой мощных лошадей, вывернула из-за поворота. Дмитрий поспешил к ней. Карета была объемистая и резко выделялась из общего числа экипажей, которые были в городе. Сделанная из дорогого дерева, выращенного при помощи магии, абсолютно не восприимчивого к влаге и огню, она стоила огромных денег. Цена ее пропорционально увеличивалась, если знать, что вдобавок, ее прикрывал изрядный слой брони и довольно сложная магическая защита, которая будет не по зубам многим из магов. Все в ней было предусмотрено, чтобы доставить пассажира максимально комфортно и безопасно до места назначения. Карет в подобной этой в городе было несколько штук, а таких, чтобы превосходили всего две — у мэра, и главного воротилы преступности, Мертвого.

Дмитрий подошел к карете и приветливо кивнул головой кучеру. Магический щит, которым обычно, когда в карете сидел шеф действовал, был отключен, поэтому Малинин мог его увидеть. Ни кто бы не позволил просто так использовать круглосуточно щит, потребляющий огромное количество энергии. Ни кто не будет покушаться на обычного кучера. Даже шеф ездил со щитом, активным всего на десять процентов. В случае опасности или прямого нападения, щит начинал работать на полную мощность, отражая всякую возможную опасность.

Виктор, как всегда сгорбленный, сидел и дымил своей неизменной трубкой. Сверху над ним был навес, который должен был прикрыть его от ледяных струй дождя. Однако, он все равно был укатан в тысячу одежек, от чего его фигура казалась бесформенной.

Дверь кареты, с изображенным на ее поверхности двуглавым орлом в окружении множества корон, легко распахнулась, гостеприимно приглашая Дмитрия зайти. Внутри было тепло и светло. Свет исходил из маленького магического шарика висевшего под самым потолком. Конечно, это был не светлячок, о котором Малинин вспоминал не далее, как утром. Просто размытый комок света, тусклый, позволявший увидеть лишь необходимый минимум. Читать при таком свете точно не получиться, а вот не натыкаться на сидящих рядом вполне. Малинин ехал в карете один, поэтому притушил свет, и дальше ехал в полной темноте.

Экипаж мягко двинулся вперед. Движение, внутри кареты, было практически не заметно. Словно ты сидишь на месте, а мир за окнами сам движется вокруг тебя.

Распахнулось маленькое окошечко, которое отделяло водителя от пассажиров. В нем появилось довольно улыбающееся, усатое лицо Витьки:

— Здорово, Дим! Ну, как жизнь? — спросил он радостно и абсолютно искренне, так словно действительно верил, что за выходные могло произойти нечто существенное. Дмитрия не переставал удивлять оптимизм Виктора. Даже в такой ранний час он был весел и приветлив. И ведь так каждый день, как будто в его жизни не происходили события, которые могли бы пошатнуть его неземной оптимизм, и испортить вечно хорошее настроение.

— Да как всегда, с переменным успехом, то я ее, то она меня.

— Понятно, — Виктор повернулся спиной и вернулся к управлению лошадью. Но это не мешало ему вести великосветскую беседу.

— А как жена? Ребенок?

— Ребенок, слава богу, молодец он у меня, на городскую школьную олимпиаду по истории едет.

— Он у тебя, наверное, на мать похож?

— С чего это ты взял? — несколько удивился Дмитрий.

— Ну, как же, на олимпиаду едет. Умный значит! А тебе ум не свойственен, значит в мамку.