— Да, были времена, — продолжал майор. — Может, и встречались там, как знать? Вот, взгляните. Это была настоящая жопа мира!
Из кармана Цвайгерт вытащил небольшую желтоватую фотокарточку. Выложил на стол, повернув к Гуляеву.
На фотокарточке действительно стояли Цвайгерт и двое его сослуживцев, уже в летней форме, а значит, незадолго до разгрома Второй Ударной. А на заднем плане — выложенная досками просека в березовом лесу и огромная табличка с надписью «Здесь начинается жопа мира»[6].
— Да, это под Тесово-Нетыльским. Там мы и стояли, — сказал Гуляев, возвращая фотокарточку. — Это действительно была жопа мира.
— Для всех, мой друг. Для всех, — ответил Цвайгерт. — О, девочки!
Две невесть откуда взявшиеся полуголые девки в мехах и жемчугах, стройные, разукрашенные, сели по сторонам от Цвайгерта на стулья, оставленные лейтенантами. Захохотали, стали обнимать его, целовать в щеки и призывно поглядывать на власовцев.
— Герр майор, герр майор! — щебетали они. — Как давно вы у нас не были! Мы скучали, да-да, очень скучали!
Гуляев не видел их здесь раньше; говорили они, в отличие от остальных работниц, на чистейшем немецком, да и выглядели не в сравнение краше.
Цвайгерт сально усмехнулся, достал из кармана кителя несколько купюр, раздал девицам.
— Попозже, дорогие, попозже, — говорил он им, шмыгая носом. — И позовите потом подруг, моих друзей тоже не оставьте. Сегодня все для них! Сегодня они короли!
Гуляев завороженно смотрел на Цвайгерта — пьяного, под кокаином, в расстегнутом кителе, с двумя девицами — и поймал себя на чувстве зависти. Он хотел быть сейчас на его месте. Хотел быть таким же. Откуда у него столько денег?..
— Сегодня у вас будет королевский вечер и королевская ночь, — сказал майор, будто услышав его мысли. — Клянусь, вы в жизни такого не испытывали.
Девицы взяли деньги и ушли, помахав на прощание тонкими ручками всем троим.
Как только они исчезли, Гуляев понял, что опять не помнит, как они выглядели. Прямо как с теми лейтенантами. Да, красивые. Но как…
Власовцы переглянулись, подумав об одном и том же. Всем троим это уже казалось слишком странным. Но в следующие несколько секунд Цвайгерт усилил это ощущение до максимума.
— Грета! — Он хлопнул в ладоши. — Поднос!
Девушка по имени Грета (ее Гуляев тоже раньше не видел) тут же возникла за правым плечом Цвайгерта со сверкающим серебряным подносом, со звоном поставила его на стол.
Майор сунул ей в руку смятую купюру и извлек из кармана кителя плоскую жестяную баночку из-под помады для волос. Открыл ее одним движением, поставил на стол рядом с подносом.
Баночка оказалась наполненной белым порошком.
Не глядя на вытянувшиеся в удивлении лица собеседников, достал из кармана перочинный нож, высыпал порошок на поднос, принялся аккуратно ровнять четыре жирные полосы.