Астид истово замотал головой.

— Хорошо. У тебя потрепанный вид. Ты что, дрался с проститутками?

— Пришлось, — в голосе Астида послышалась ирония, — не хотели меня отпускать.

— Могу даже предположить, по какой причине, — усмехнулся Гилэстэл. — Ты им не заплатил!

Астид пожал плечами, поднял голову, глядя на князя с ухмылкой.

— Но я никого не убил.

— Они не знают, как им повезло, — согласился тот, и они рассмеялись.

Гилэстэл кивнул Астиду, и тот, поднявшись с пола, сел за стол. Жареный индюшонок был разорван и уничтожен в минуту. Гилэстэл, глядя, как постепенно утихает голодный блеск в глазах его воспитанника, налил ему вина.

— Астид, — вымолвил Гилэстэл. — Я бы хотел закончить тот разговор.

Полукровка опустил голову, отставил бокал.

— Я приму любое ваше решение, князь. И выполню любое ваше поручение. Только не пренебрегайте мной, прошу вас.

— Я и не собирался, Астид.

Голос Гилэстэла был тих и серьезен.

— Есть вещи, о которых я могу говорить только с тобой. Поручения, которые могу доверить лишь тебе. И так будет всегда. В моем сердце нет пренебрежения и сомнения относительно тебя. Ты на всю нашу вечность останешься для меня важнее всех остальных, сколько бы их не случилось. Я помню свое обещание, Астид.

— А я помню свое, Ваша светлость.

Гилэстэл кивнул.

— Он нам нужен. Поверь, Астид.

— Понимаю. Но как заручиться его преданностью? Для меня вы — мой мир. Но у него есть свой. У него есть семья. Она как якорь, будет держать его. Он, как птица, всегда будет возвращаться к своему гнезду.

— Значит, нужно сделать так, чтобы ему некуда и незачем было возвращаться.

Астид вздрогнул, взглянул в глаза Гилэстэла. Такого выражения он в них еще не видел. Голубые зрачки словно подернуло льдом.