Врата Сада: Здесь удовольствие – высшее благо

Эпикур считается основателем одной из четырех главных школ эпохи эллинизма: наряду с эпикурейцами в это время были популярны стоики, скептики и неоплатоники. Историки обычно начало этой эпохи связывают с завоеваниями Александра Македонского. Однако провести хронологическую черту между классической и эллинистической мыслью непросто. Аристотель фактически жил в эту эпоху, но оставался философом классической Греции, в то время как жившие ранее киники уже предвещали философию эллинизма. Отличие, скорее, заключается в том, что философия эллинизма – это философия империи, в то время как классическая – полиса. Для полисной философии человек, понимаемый как «животное политическое» и как микрокосм, оказывается гомологичным полису, а затем и космосу. Но внутри империи человек не может себя осознавать тождественным социуму – его голос просто не слышен на площади, он не может телесно, глазами, ногами, как того требовал в своей «Политике» Аристотель, измерить империю; он зачастую не может охватить умом процессы, определяемые верховной властью, находящейся далеко от простого человека. Он чувствует себя потерянным в несоразмерном ему мире. Поэтому возникают различные специфические тревоги и страхи, а также необходимость их преодолеть и вернуть человеку гармонию с самим собой и миром.

Вместе с тем появляется частное пространство, которого почти не было в классическую эпоху, выходящее за рамки социального и даже противостоящее ему. Личность должна опираться на какие-то «автономные» добродетели и представления о морали, поскольку общество уже не может предложить ей этические нормы. Именно это является главным устремлением всех эллинистических школ: найти основания автономной этики ради исцеления души. Можно сказать, что главные школы эллинизма были конкурирующими психотерапевтическими школами. Эта деятельность была очень востребована не только любителями мудрости, но и широкой публикой. Философия становилась популярной и, более того, оставалась такой и дальше: сторонники эпикурейцев, скептиков, стоиков были во все последующие времена.

Само слово «эпикур» в переводе означает «защитник», «спаситель». Некоторые исследователи полагают, что это не имя, а сознательно выбранное прозвище. Эпикур родился в 341 или 340 году до н. э., в 10-й или 7-й день гамелиона (конец января) на острове Самосе. Этот остров в 439 г. до н. э. был захвачен афинянами под предводительством Перикла. Отец Эпикура Неокл был афинским гражданином, клерухом, получившим как колонист небольшой надел земли (клер), недостаточный для того, чтобы прокормить семью. Поэтому он зарабатывал на жизнь, будучи школьным учителем, и Эпикур продолжил дело отца. Мать, Херестрата, зарабатывала, читая заклинания в чужих домах, и противники Эпикура распускали слухи, что Эпикур помогал в этом матери. Если это так, то можно понять, почему Эпикур пришел к мысли о тщетности обращения к богам за помощью. В 14 лет Эпикур спросил у своего учителя грамматики, что значит слово «хаос» в «Теогонии» Гесиода. Учитель сказал, что на такой вопрос может ответить только философ, и это стало импульсом для обращения Эпикура к философии. В пятнадцатилетнем возрасте Эпикур оказывается в малоазийском городе Теос, где в школе последователя Демокрита Навсифана знакомится с атомизмом, который ляжет в основу его философской системы. Недруги Эпикура будут потом злословить, что он списал свои труды с «Треножника» Навсифана, поэтому Эпикур часто нелестно отзывался о своем учителе, чтобы подчеркнуть свою оригинальность, вплоть до того, что называл его, как передает Диоген Лаэртский, «слизнем, неучем, плутом и бабнем»[1]. Затем в 18 лет Эпикур отправился в Афины, где по обычаю того времени стал эфебом – молодым человеком, обязанным нести военную службу для обретения полноты гражданских прав. В Афинах он также изучал философию, среди его учителей называют перипатетика Праксифана и платоника Ксенофана. Неизвестно, был ли действительно Эпикур их учеником, однако ясно, что его знакомство с философией не исчерпывалось изучением Демокрита. Сам же Эпикур утверждал, что он не является чьим-либо учеником.

В 322 году до н. э. регент македонской империи Пердикка вынудил афинских клерухов покинуть Самос, и Неокл с семьей перебрались в Колофон. Эпикур вернулся к семье и в 310 году до н. э. основал собственную школу. Затем он долгое время жил в Митилене и Лампсаке, а в 306 году до н. э. обосновался в Афинах, где купил знаменитый сад за стенами города (возможно, он так и не обрел всех прав, позволявших покупать землю в самом городе), в котором и собирались его ученики.

Остаток жизни он прожил в своей школе, получившей название «Сад», лозунг на воротах которой гласил: «Гость, тебе здесь будет хорошо. Здесь удовольствие – высшее благо», занимаясь написанием трудов и общением с учениками.

Эпикур был очень плодовитым автором, написавшим около 300 книг, однако сохранились лишь три письма (к Геродоту, Пифоклу и Менекею), собрания афоризмов, известные под названием «Главные мысли» и «Ватиканское собрание», фрагменты труда «О природе», обнаруженные в XVIII веке в геркуланских папирусах и содержащие множество трудов эпикурейцев, прежде всего Филодема Гадарского (предположительно это рукописи из его библиотеки), Метродора Лампсакского, Деметрия Лаконского, Колота, Полистрата и других.

Сад: ограда, деревья, плоды

Главная часть учения Эпикура – этика, учащая счастливой жизни. Однако, прежде чем обратиться к этике, необходимо очистить разум от ошибок в мышлении и неправильного восприятия мира. Чтобы избавить человека от тревог и дать ему душевное равновесие, нужно понять причины страхов, главными из которых являются страх перед богами и страх перед смертью. Поэтому Эпикур исследует логику (или, точнее, канонику, как он это называл) и физику. Но, изучая эти дисциплины, нужно иметь в виду конечную этическую цель. Эпикура интересует не то, как устроены мышление и мир, а то, как мы должны мыслить и воспринимать мир, чтобы стать счастливыми: «Если бы нас не смущали подозрения, не имеют ли к нам какого отношения небесные явления или смерть, и если бы не смущало неведение пределов страданий и желаний, то нам незачем было бы даже изучать природу»[3].

Стоики, соперники эпикурейцев, также делили философию на эти три дисциплины и выражали их соотношение при помощи метафоры сада: логика – ограда, физика – деревья, этика – плоды. Сад Эпикура стал как бы воплощенной метафорой.

Каноника: нить в лабиринте симулякров

Учение о познании Эпикур называет каноникой, от слова «канон» (правило), а не логикой или диалектикой, как у других философов. Эпикур полагал, что сложные гносеологические теории, вроде платоновской или стоической, только запутывают людей. Он также не считал нужным выделять канонику в особую часть философии, считая ее предварительной частью физики.

Человек может мыслить ясно, если он будет полагаться на три простых «критерия» познания: ощущение (αἰσθήσεις), предвосхищение (προλήψεις) и претерпевание (πάθη). Содержание ощущения всегда является истинным: даже если нам что-то видится во сне или в состоянии умопомрачения, все равно то, что мы ощущаем, равно самому себе. Мы не можем опровергнуть ощущения ни другим ощущением, поскольку все ощущения равноценны, ни рассуждением, поскольку все рассуждения основаны на ощущениях. Об истинности ощущений говорили еще софисты, согласно которым «человек есть мера всех вещей»: если человек с больной гортанью воспринимает мед как горький, то он для него именно таков, равно как для здорового – сладок. Но софисты полагали, что ощущения не дают нам основания выносить разумные суждения о том, каковы вещи сами по себе, каков вкус меда на самом деле. Согласно же Эпикуру ощущение дает нам прямой доступ к вещи. Ведь вещи постоянно испускают свои материальные копии, эйдолоны, сохраняющие их характеристики, которые на нас физически воздействуют так, как если бы вещь воздействовала непосредственно (подробнее об этом в разделе про физику). Разумеется, порой мы видим оптические иллюзии, например, переломанную ложку в стакане с водой. Однако совершенно истинно, что ложка в воде нам представляется такой, и было бы странно, если бы она казалась целой. Обманываемся мы, только если выносим суждение, что ложка сломана; однако при ближайшем рассмотрении, вынув ложку, мы убеждаемся в ее целостности. Конечно, есть ряд факторов, которые препятствуют нашему восприятию: удаленное расстояние до воспринимаемого предмета, состояние нашего организма и органов восприятия, среда (туман, темнота), сохранность полученного впечатления. Однако благодаря опыту все эти препятствия устранимы. Проблема, которая ставила в тупик софистов и скептиков, – какова башня, видимая издали, круглая или прямоугольная в плане, – решается легко, нужно лишь подойти к башне. Ошибочные и поспешные выводы, которые мы можем сделать, не дискредитируют чувственное познание в целом; напротив, сомнения могут основываться только на несомненном основании. Эпикур делает софистам и скептикам такое возражение: «Если ты борешься со всеми ощущениями, тебе не на что будет сослаться при суждении о тех из них, которые, по твоим словам, лживы»[4]. Схожее рассуждение высказывает крупнейший философ и логик XX века Людвиг Витгенштейн, разрабатывая свою теорию достоверности: «Попытавшийся усомниться во всем не дошел бы до сомнения в чем-то. Игра в сомнение уже предполагает уверенность» (О достоверности, 115). Ученик Эпикура Колот в сочинении «О том, что невозможно жить, если следовать учению других философов», обращенном к правителю Египта Птолемею, подверг критике все скептически направленные учения, в которых высказано сомнение в истинности чувственного знания: Демокрита, Парменида, Эмпедокла, Сократа, Мелисса, Платона, Стильпона, киренаиков и Аркесилая. Каждый пассаж он начинал со слов: «Как можно жить, если…» – люди, отрицающие истинность чувств, не смогут есть или перемещаться, защититься от угроз и, более того, не смогут даже сказать, живы они или мертвы.

Однако в гносеологии Эпикура возникает другая проблема: как нам познавать небесные объекты? Ведь о полетах тогда люди лишь мечтали. Этот вопрос очень важен, ибо именно неправильное восприятие небесных явлений, грома, молнии, образов, рождающихся в облаках, порождает страх перед богами. Эти проблему можно решить, если строить гипотезы, которые не должны противоречить земному опыту; таких равно истинных гипотез может быть несколько, однако все они исключают «баснословие», то есть возведение небесных явлений к деятельности богов. Эта позиция вызывала удивление у критиков Эпикура, а порой и смущение у его последователей. Ведь если существуют противоречащие гипотезы, то только одна из них может быть верной. Сторонники Эпикура указывали на то, что любое физическое явление может быть результатом множества причин, и теория Эпикура имеет в виду это. Другие указывали, что, например, затмение Луны, может вызываться в одном случае тем, что между Землей и небом возникает какой-то объект, в другом – что на Луну падает тень Земли. Лукреций вообще высказывал смелое предположение, что если гипотезы радикально исключают друг друга, то это значит, что в одном из множества миров истинной оказывается одна гипотеза, а в другом – другая (О природе вещей, V, 526–533). Но целью Эпикура отнюдь не было отыскать истинную причину снегопада или затмения: даже исключающие друг друга гипотезы в любом случае исключают действия богов, поэтому чем больше гипотез, тем лучше. Только в главных вопросах, касающихся достижения блаженства, нельзя допускать такой неопределенности.