Не бойтесь, проговорило им привидение; я готов принять вас к себе. Не бойтесь, вы не умрете. Никто еще никогда не умирал. Всякое время растворяется в вечности, а вечность остается неизменно всегда. Я был некогда Хеопсом, царем египетским, и царствовал здесь в первые века земного мира. С тех пор я искупал свои преступления во многих других существованиях в рабском виде, и когда душа моя удостоилась бессмертия, я последовательно обитал на Нептуне, на Ганимеде, на Рее, на Титане, на Сатурне, на Марсе и в других мирах, неизвестных вам. В настоящее время моим местожительством служит планета Юпитер. Во времена величия и славы земного человечества этот шар был еще необитаем для мыслящих существ и проходил через подготовительные ступени развития. В настоящее время этот беспредельный мир становится наследником всего умственного и нравственного богатства, накопленного на Земле. Миры следуют одни за другими и во времени так же, как и в пространстве, постепенно наследуя друг друга. Все вечно, все растворяется и исчезает в Божественном. Доверьтесь мне, идите ко мне!
И не успел еще древний фараон произнести последнего слова, как они почувствовали, что будто какая-то невыразимо приятная теплота разливается по всему их существу, как будто какое-то наитие овладевает их душой, подобно тому, как это случается иногда с нашим слухом, когда он внезапно бывает совершенно очарован звуками какой-нибудь дивной мелодии. По всем их жилам как будто разлилось ощущение безмятежного и невыразимого счастья. Никогда еще никакое сновидение, никакой экстаз не доставляли людям подобного блаженства.
Ева еще раз сжала Омегара своими ослабевающими руками. «Люблю тебя!» – повторила она несколько раз почти одним только дыханием, а не голосом. Он прикоснулся губами к ее уже хладеющему рту и услышал, что ее дрожащие губы еще прошептали: «Ах, как я его любила!»…
Привидение приближалось к ним
Величественная звезда, царственный Юпитер, ярко сияла на небе. Ева открыла глаза, неподвижно остановила взгляд на этой громадной планете и как будто потонула в ее свете, точно очарованная представившимся ей видением. И тотчас лицо ее озарилось лучами невыразимого экстаза блаженства. Очень часто в то мгновение, когда человек испускает последний вздох, на лице его появляется выражение неизъяснимого спокойствия, как будто освободившись от своих страданий, он заснул и видит восхитительный сон. Точно так же, но еще более лучезарно, преобразилось лицо Евы. Ей хотелось говорить. Она протянула руки по направлению к величественной из планет. Оживленная новой неведомой силой, воскресшая в своем неизъяснимом экстазе, она с истинным восторгом проговорила:
– Да, это верно. Вот где Истина! Омегар со мной. Мы продолжаем жить, мы чувствуем, мы видим. Блаженство заключается в жизни… в вечной жизни.
Увлекаемая как будто какою-то сверхъестественной силой, она приподнялась, точно хотела улететь в беспредельную даль небес; но повернувшись вокруг себя, упала на руки Омегара, бросившегося поддержать ее. Вместе с последним словом она испустила дух.
Омегар прильнул к ее губам и почувствовал, что жизнь отлетела от нее. Сердце его учащенно забилось и вдруг остановилось навсегда. Их глаза тихо закрылись в одно и то же время, озаряемые лучами прекрасной планеты, посвященной с глубокой древности Вседержителю мира.
Тень Хеопса поднялась в пространстве и исчезла. И если бы кто мог видеть, но видеть не телесными глазами, которые могут воспринимать лишь физические колебания, но глазами духовными, способными чувствовать психические влияния, тот заметил бы, что тень Хеопса уносила вместе с собой два маленьких язычка пламени, горевших один около другого, увлекаемых одним и тем же притяжением и одновременно уносившихся в глубину небесного пространства.
Тогда на Земле не осталось больше никого, кроме нескольких жалких человекообразных существ, умиравших от холода и голода; эти люди напоминали несколько древних эскимосов полярных стран; они были одеты в звериные шкуры и ютились в глубоких пещерах, которым суждено было сделаться и их вечными могилами. Мысленно и умственно развитое человечество не имело теперь ни одного представителя на Земле. Некоторые из выродившихся пород животных пережили людей и оставались еще на планете в продолжение нескольких тысяч лет. Но потом постепенно и прекратилась на Земле всякая жизнь, и светоч ее совершенно погас. Земля продолжала вращаться и кружиться в пространстве, подобно мрачному кладбищу, среди которого никогда не раздавалось больше песни ни одной птички. Глубокое безмолвие, вечная и торжественная тишина царила над развалинами усопшего человеческого рода. Вся человеческая история рассеялась, как дым. И в безднах небес никакой надгробный камень, никакой памятник не отметил собой того места, где испустила свой последний вздох наша несчастная планета.
Эпилог
После кончины мира земного
Тогда ангел поклялся именем Живущего во веки веков, что отныне не будет более времени.
Погибла жизнь на Земле; прекратилась она последовательно и на других планетах; погасло наконец самое Солнце, но звезды сияли по-прежнему; в беспредельной Вселенной по прежнему горели солнца, освещая и согревая кружащиеся около них миры.
Вечность безгранична и безмерна; время же, как нечто условное и относительное, находится в зависимости от каждого мира и даже от ощущений каждого из живущих в том мире существ. Каждое из небесных тел имеет собственную меру времени. Годы Земли не то, что годы Нептуна. Но и год Нептуна, состоящий из ста шестидесяти четырех наших годов, не длиннее земного года в сравнении с вечностью. Между временем и вечностью нет никакой общей меры. В пустом пространстве не существует и времени; там некому считать ни годов, ни столетий, хотя возможность измерения времени имеется; и если когда-нибудь здесь окажется какой-либо вращающийся шар, то начнется и самое измерение.
Пока нет какого-нибудь периодического движения, до тех пор нельзя составить себе никакого понятия о времени.
Земли не существовало больше на свете. В новой Вселенной не было ни Земли, ни ее ближайшего соседа, маленького Марса, ни красавицы Венеры, ни колоссального мира Юпитера, ни странной мировой системы Сатурна, давно потерявшего свой лучезарный венец, ни медленно двигавшихся шаров Урана и Нептуна, ни даже самого божественного Солнца, чей животворный огонь в течение стольких веков оплодотворял все эти небесные земли, купавшиеся в волнах его тепла и света. Солнце обратилось в темный, лишенный всякого света шар; такими же, никому невидными, темными и мертвыми шарами сделались и планеты; и весь этот невидимый мировой строй продолжал по-прежнему лететь в беспредельном межзвездном пространстве среди страшного холода и безрассветного мрака. С точки зрения жизни все эти миры были мертвы; их как будто не существовало больше. Они пережили свое время подобно развалинам мертвых городов Ассирии, открываемых археологами среди дикой и безжизненной пустыни, и продолжали кружиться и двигаться, оставаясь невидимыми и неизвестными никому.
Никакой гениальный ум, никакое вдохновение не могло бы отыскать это исчезнувшее время и вновь призвать его к жизни, воскресить те древние дни, когда весело носилась в пространстве Земля, упоенная до опьянения светом Солнца, со своими беспредельными зелеными равнинами, просыпающимися при первых утренних лучах, со своими реками, извивающимися подобно громадным змеям среди ее материков, со своими веселыми рощами, оживленными пением птичек, со своими дремучими лесами, полными таинственной тени, со своими морями, вздымающимися при могучем призыве луны и Солнца и покрывающими берега волнами своих приливов, или ревущими во время бури; кто мог бы угадать, что на Земле существовали горы с шумящими по их склонам водопадами и потоками, что на ней волновались золотистые хлебные нивы, красовались великолепные сады, пестревшие роскошными цветами, что здесь были гнезда птиц и колыбели младенцев, что на этой Земле одно за другим жили бесчисленные поколения людей, весело трудившиеся при радостном свете Солнца, изменявшие своей деятельностью лицо Земли и наследовавшие друг друга, благодаря беспредельным очарованиям любви. Тогда все это счастье, все эти радости казались вечными. И что же стало теперь с этими утрами и вечерами, с этими цветами и любовью, с этими лучами и благоуханиями, с этими песнями и весельем, со всей этой красотой, со всеми мечтами? Все это теперь умерло, все исчезло, все погрузилось в вечный мрак.
Вот что говорит нам современное математическое знание.