Отчасти из — за Петунии, красавицы бала, которая сейчас рыдала в углу. Как выяснилось, кто — то обесцветил ее пунш. Очаровательно розовый, теперь он стал грязно — болотного цвета. Миссис Тряпочертик приказала доставить ячменной воды и лимонада, которые, по мнению Петунии, были прохладительными летними напитками, а значит, никак не соответствовали сезону. И почему не нашлось подогретого вина?

Димити, Софрония и Пилловер сновали в толпе, выискивая миссис Ракогусь. Точнее, высматривала Софрония, а ее друзья, которые никогда не встречали эту достойную леди, то и дело озабоченно спрашивали:

— Это она? Это она?

Истерика Петунии увяла, когда в зал ворвалась Моник. Ее появление вызвало куда большее оживление, чем явление Софронии. Все внимание от Петунии и ее поруганного пунша обратилось к новому представлению.

Мисс Лужайкуз имела решительно непристойный вид — золотое платье отсутствовало — и пребывала в неистовой ярости, одетая лишь в подпаленное и порванное белье.

Софрония могла бы поклясться, что позади Моник в тени сада прячутся франт и Засольщик. Если мысли их текут в правильном направлении, они станут подозревать, что с прототипом сбежал один из Поршней. То есть в случае, если они поверили, что прототип у Моник украли и она не прячет его сама.

У Моник же имелись собственные соображения, кто мог стянуть прототип. С дико растрепанными волосами, развевая оборванными нижними юбками, она сверкала глазами. И выглядела как великолепная богиня мести из древнего эротического мифа. Источая злость, она решительным шагом вторглась прямо в гущу вальсирующих.

Софрония притворилась, что ее не замечает. Толпа расступилась.

«Просто делай вид, что не происходит ничего особенного, — твердила себе Софрония, — будто бы я каждый день это проделываю, прячу крайне желаемые вещи в фальшивой сумочке».

Подбоченившись, Моник остановилась в шагах шести — семи от Софронии, издала возглас праведного гнева и запустила сырный пирог ей в голову.

По всеобщему признанию присутствовавших, дебютный бал Петунии Тряпочертик имел оглушительный успех. На нем имели место весьма хмельной пунш, многообразные танцы, прекрасная музыка и прерванное веселье. Никто не мог взять в толк, почему красавица мисс Лужайкуз оголилась, каталась по земле в саду, швырнула пирогом в младшую девицу Тряпочертик, прежде чем, зарыдав, удалиться, но одно было ясно — это явилось главным событием вечера, который несомненно удался.

Заляпанная с ног до головы ошметками пирога Софрония вышла из зала в сопровождении матушки лишь затем, чтобы отвлечь озабоченное кудахтанье миссис Тряпочертик весьма странным требованием.

— Мамуленька, — обратилась Софрония к матушке, — я безотлагательно должна поговорить с миссис Ракогусь. Я ищу ее уйму времени. Разве ее нет на балу?

У миссис Тряпочертик выдался неудачный вечер. Ее старшая дочь пребывала в расстройстве, в напитках царил полнейший хаос, а все довершалось непристойным поведением и необъяснимым швырянием пирогами. У нее не было настроения потворствовать абсурдным желаниям Софронии.

— О, Софрония, ну в самом деле, неужели сейчас время для твоих капризов?

— Боюсь, что да. Она здесь?

Миссис Тряпочертик неопределенно помахала рукой.

— Кажется, она удалилась в гостиную. Если бы я могла поступить также. Ступай, коли тебе нужно.

На мгновение мамуленька приняла тоскующий вид. Потом поплелась искать Важномрачнера, чтобы он разобрался с останками почившего сырного пирога.

Софрония пробралась в гостиную и обрадовалась, застав миссис Ракогусь одну, потягивающую чай и наблюдающую в окно приезд и отъезд гостей. Она посмотрела на Софронию, когда та появилась.