— Что значит оживил? — ярость внутри нарастала. — Разве это жизнь?

— А разве это не смысл медицины? — оппонент сделал пас рукой. — Сохранить жизнь любой ценой. И я сохранил. Какая разница, как они выглядят, или что думают, или какие цели преследуют, если они живы? Разве не так человечество лечит своих больных? Вы же сами даёте жизнь самым безнадёжным. Простые люди так боятся убить кого-нибудь, что готовы десятки лет лечить пациента, который уже давно просит убить его. Да что я тебе рассказываю? Неонила Варгина, которую ты сегодня встретил, такая. А эту прекрасную машину сделал её отец. Разве он не для этого её создал? Разве не для того, чтобы продлить своей дочери мучения?

Я лишь стоял и молчал, не в силах, возразить этой извращённой ужасной логике.

— Жизнь священна. Нельзя лишить кого-то жизни только потому, что кто-то решил, что ты безнадёжен, — наконец нашёл слова я.

— Что ты знаешь о жизни, пацан? — усмехнулся Гений.

Эмоции захлестнули меня, и я сделал выпад, пытаясь проткнуть наглеца. Тьма завибрировала от смеха. Гений растворился в ней, уходя от моего выпада.

— Серьёзно? — проговорил он уже невидимым. — Я контролирую всё здесь. И могу оборвать любую нить.

Меня выкинуло в материальный мир. Все мутанты, через которых я достиг этот операционный аппарат, вспыхнули. Огромное количество, но оставалось их всё равно больше. Несколько сгоревших мутантов держали Нину, поэтому она смогла высвободится из их лап. Она буквально взлетела на одного из уродов и быстро перебирая ногами, ломая шеи некоторым врагам, оказалась около меня, встав рядом и продолжая раздавать тумаки.

— Как тебе это удалось, что ты сделал⁈

— Их контролирует огромный операционный аппарат в анатомическом театре! — прокричал я в ответ. — Он убивает всех, через кого я соединяюсь с ним.

— Ну так, соединись через большее количество, этих уродов! — крикнула она.

Я схватил первого попавшегося под руку и, почувствовав связь между ним и остальными, кинулся по этой связи как мяч в пинболе. Он снова прервал связь, однако я успел «осалить» около пятидесяти. Уничтожая мутантом такими образом, я разбирался с хитросплетениями этой сети: он создал их, поддерживает связь, но он не направляет каждого. Выполняя его приказы они свободны как юниты в какой-нибудь реал-тайм стратегии. Но без связи между ним и уродами, их механические части, что он вставил, бесполезны, они не действуют.

Я снова соединился с одним из мутантов, и на этот раз заметался ещё бешенее. Когда пошла реакция, я почти полностью очистил платформу и проход с неё.

— Один организм, говоришь⁈ — вся моя группа ринулась с платформы, чтобы снова не оказаться прижатой к краю. Я бежал бок о бок с Ниной. — Кажется у этого организма на тебя аллергия!

Меня осенило. Действительно, он так меня боится, что готов отсечь руку, лишь бы я не продвинулся дальше. Его реакция, возможно, гораздо разрушительнее для него, чем битва со мной на его же поле.

Мы остановились, нас зажали на небольшом пяточке перед тремя проходами, пытаясь оттеснить обратно к платформе. Твари уже действовали осторожней, уплотняя свои ряды, чтобы мы не в коем случае не смогли прорваться. Они уже не бросались в атаку, как до этого. Их страх был виден не вооружённым взглядом. Страх их хозяина, передался им.

— Куда дальше⁈ — крикнул в пылу боя Всеволод.

Я напрягся вспоминая, как я летел в анатомический театр.

— В правый! — и словно подтверждая мою правоту, поток монстров кинулся на нас именно из правого прохода.

Я схватил первого попавшегося мне под руку и метнулся по связям, стараясь как можно больше петлять. Я почти достиг операционного аппарата и видел уже его свисающий силуэт в анатомическом театре, когда вся связь вспыхнула.