Миг – и картинка пропала. Все вернулось на свои места: лужайки, деревья, домики, окрестности Хейбелиады. Я потерла виски, пригляделась к узорам на обоях. Перед глазами мельтешили черные точки. Я еще не завтракала и чувствовала слабость во всем теле. Я просто устала, и у меня закружилась голова, только и всего.
В тусклом свете я нашла то, что искала. В нижнем ящике бюро, под стопкой картонных папок, лежала коробка ярко-желтой бумаги. Я заправила в пишущую машинку один лист. Подражать официальному тону директора было нетрудно, а вот машинистка из меня оказалась никудышная. Я печатала так медленно, что, когда Мак вышла из ванной, бумага все еще была намотана на валик.
– Что пишешь? – спросила она, вытирая волосы полотенцем.
– Объявление. – Я нажала на последнюю клавишу, вынула листок и протянула его Мак. – Предоставь все мне. Репетиция после обеда.
В ДОПОЛНЕНИЕ К ПРЕДЫДУЩЕМУ
ПО ИТОГАМ ДАЛЬНЕЙШИХ ОБСУЖДЕНИЙ РАД СООБЩИТЬ, ЧТО ЧИТКА НОВОЙ ПЬЕСЫ МАККИННИ СОСТОИТСЯ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ПОСЛЕ УЖИНА. ПРОСИМ ВАС СОБРАТЬСЯ В ГОСТИНОЙ И НЕ ШУМЕТЬ. ЗРИТЕЛЯМ ПОДАДУТ СВЕЖИЙ САЛЕП.
7
У Куикмена был свой, особый, способ чистить гранат. Острым ножом он отсекал верхушку и делал восемь надрезов на кожуре, затем, раскрыв гранат над тарелкой, извлекал зернышки винного цвета, одно за другим, пока в руках не оставался обмякший каркас. На все про все у него уходило меньше времени, чем у любого из нас на то, чтобы почистить апельсин. Летом, когда начинался сезон гранатов, я каждое утро наблюдала, как он оттачивает технику, подглядывая заодно и за механизмами его мышления. К разговорам он подходил точно так же: слушая собеседника, ловко отделял зернышки от бесполезных прожилок.
Новости об отъезде Маккинни он воспринял спокойно, я принесла объявление в столовую, и он прочел его, облокотившись на стол. На завтрак пришли почти все постояльцы, за окном, точно фонограф, потрескивал дождь. Кью не стал подвергать сомнению факты, просто поблагодарил меня за то, что я показала ему сообщение. А затем добавил:
– Она об этом помалкивала. Я и не подозревал, что она так близка к цели.
Я сказала, что знаю об отъезде уже несколько дней, но Кью, похоже, не поверил.
– Цитата какая-то странная, – сказал он. – Обычно директор выбирает что поприторней. – Он отдал мне листок. – Понятно, почему Мак на нас огрызалась. И подлизывалась к этому испанцу. Ха. Теперь все встало на свои места. – Он поскреб щеки ногтями. – Что ж, нет смысла упиваться жалостью к себе. Я ей горжусь. Она это заслужила.
– Портмантл без Мак… – сказала я. – Как-то это неправильно.
– Давай думать о хорошем.
– Я пытаюсь. Не так-то это легко.
– А Тиф уже знает?
– Он еще не выходил из домика.
– Надо его разбудить. Ему бы не захотелось услышать новости от посторонних. Сейчас доем и пойдем.
Вспомнив о странном видении в комнате Мак, я решила тоже что-нибудь перехватить. Я села за стол и, пока Кью расправлялся с яичницей, выпила два стакана молока. Предложение устроить читку он воспринял с энтузиазмом, даже не пришлось подкупать его сигаретами.
– Считайте, я в деле, – сказал он, – если не потребуется вставать со стула. Актерская игра – это выше моих сил, но почитать вслух я уж как-нибудь смогу.