— Это ты ещё не знаешь, о чём я думаю.

— И о чём же?

— Извини, но это информация только для жены.

— Вот поэтому у тебя её и нет. Характер вредный.

— Не повезло тебе.

— Я не отчаиваюсь, всё ещё надеюсь встретить кого-то поприятнее.

Ринар открыл глаза и смерил меня задумчивым взглядом.

— Пожалуй, до свадьбы от тебя не отойду, буду присматривать.

— Если долго смотреть на красивую девушку, то можно увидеть, как она выходит замуж. За другого. Народная мудрость из моего мира.

— Лучше не дразни меня, ягодка, — ответил Ринар, и прежде, чем я успела припечатать его достойной случая колкостью, нырнул под воду. А затем вынырнул прямо передо мной и навис тяжёлой скалой, не касаясь. И начал смотреть.

Нет, серьёзно, начал смотреть так, что у меня жар потёк по венам. Губы, грудь, живот, ниже… И, главное, подсвечивал себе, чтобы было лучше видно в темноте. А мне деваться было некуда: он стоял на коленях по бокам от моих бёдер и упирался ладонями в бортик около моих плеч. И выскользнуть из этого капкана, не коснувшись его, было нереально, а касаться я побоялась. Теперь мы смотрели в глаза друг другу и были так близко, что воздух едва ли не искрил между нами.

— Я, кажется, накупалась.

Как ни странно, ни удерживать, ни упрашивать меня он не стал. Поднялся, ловко выбрался из бассейна и протянул мне руку. Я же попыталась выбраться сама, но так как спорт — это вообще не моё, максимум танцы, то выбираться сама с изяществом новорождённого бегемотика я не стала. Руку приняла. Ринар мог дёрнуть меня на себя и вынудить упасть в его объятия, но поступил по-джентельменски. И только одно демонстрировало его крайнюю степень заинтересованности во мне, хотя туда я старалась не смотреть.

Возвращались молча, готовились ко сну, ложились тоже. Талиры уже заняли половину палатки к моменту, когда мы вернулись, поэтому лечь пришлось рядом. А Ринар ни звуком, ни жестом не нарушал обещание, и мне стало как-то обидно. Что не попытался в смысле. Уснуть не могла, сопела, вертелась, мне было то слишком жарко, то слишком холодно. Потом захотелось есть.

И когда я уже готова была начать рычать от раздражения, он закинул на меня руку и тесно прижал к груди. Сразу стало легче, температура внезапно нормализовалась до комфортабельной, и даже голод покорно задремал в животе. Уснула я почти мгновенно, чтобы проснуться в горячем кольце рук. За ночь в палатке стало очень даже зябко, но мне было удивительно хорошо. По тенту моросил дождь, внутри было уютно и сухо.

Даже дежурная утренняя колкость как-то не придумывалась. Я подождала ещё минут пятнадцать, пока не проснётся язвительность, но была вынуждена признать временное поражение. Зато проснулись совесть, здравый смысл и либидо. Тезисно их эмоциональные монологи сводились к следующему: близости очень хочется и именно с ним, а мы мучаемся сами, его мучаем, и всё без толку.

Обида встрепенулась и попыталась отстаивать свою позицию, но под напором представленных со стороны либидо графических аргументов была вынуждена капитулировать. Здравый смысл ещё добавил, что перед ней так-то несколько раз извинились. Она пыталась заявлять, что она вообще-то очень большая, но совесть едко попросила её заткнуться.

Свадьба тем временем неумолимо приближалась. И была уже завтра. Вот что интересно, у нас в мире свадьбы без невесты не бывает, поэтому обычно можно не волноваться и не париться. А тут что? Свадьба будет, вопрос только в том, будем ли на ней мы с Ринаром. Попыталась представить, что следующей свадьбы в случае чего ждать ещё три местных месяца. Получила нелестный эпитет от здравого смысла и под дых от либидо.

— Солнечного утра, красавица, — хрипло прошептали мне на ухо.

— Там дождик и утро не солнечное. Поэтому мы говорим «доброго утра». Без привязки к погоде.