…Сыщи железный лом…

…прочь от меня…

…крест…

…Ну же, в пляс, девицы!»

Добравшись до конца длинного послания, мы одновременно подняли головы и уставились друг на друга. Наш первоначальный энтузиазм несколько поутих.

— О"кей, у меня два вопроса, — сказала Дженис. — Первый: почему, елки зеленые, мы только сейчас этим занялись? И второй: что курила наша мамочка? — Мрачно зыркнув на меня, сестрица взяла свой бокал. — До меня, конечно, доперло, что она спрятала свой тайный код в этой «чудной» книге и составила оригинальную карту сокровищ, которая приведет к могиле Джульетты и «драгоценнейшему камню», но… где копать-то? Причем здесь чума и железный лом?

— У меня такое чувство, — сказала я, листая пьесу назад и вперед, чтобы перечитать отдельные отрывки, — что речь идет о Сиенском соборе. Царица Мария — это наверняка Дева Мария, Царица Небесная. А звезды, озаряющие лик небес, — это же роспись главного купола, голубого с золотыми звездочками. — Я повернулась к Дженис, вдруг разволновавшись: — Догадываешься, где могила? Помнишь, маэстро Липпи сказал, что Салимбени похоронил Ромео и Джульетту в самой священной земле? Где это может быть, как не в соборе?

— По-моему, разумно, — согласилась Дженис. — Но тогда к чему привязать чумной дом и обитель святых монахинь?

— Лестница святой Марии, — пробормотала я, лихорадочно листая книгу. — В доме, заразою чумною пораженном, вход запечатав… Святая госпожа… Гусь… Навещал больных… — Я бросила книгу, закрывшуюся сама собой, и откинулась на спинку стула, вспоминая рассказ Алессандро о команданте Марескотти и Великой чуме. — Знаешь, версия, конечно, сумасшедшая, но… — Я замялась и посмотрела на Дженис. Сестрица сидела с широко распахнутыми глазами, полными веры в мой талант разгадчицы загадок. — Во время эпидемии бубонной чумы, разразившейся всего через несколько лет после гибели Ромео и Джульетты, в городе было столько трупов, что их не успевали хоронить. И тогда в Санта-Мария делла Скала… «Scala» — это же лестница, по-моему? Так вот, в этой огромной больнице, которая стоит напротив собора, святые монахини обихаживали больных во время чумной заразы. Кстати, трупы тогда просто сваливали в полую стену и закладывали кирпичами.

— Фу-у-у!

— Так вот, — продолжала я, — по-моему, надо искать келью с кроватью в этой больнице, Санта-Мария делла Скала…

— На которой спала госпожа святого гуся, — подхватила Дженис. — Кем бы он ни оказался.

— Или, — сказала я, — святая госпожа Сиены, рожденная в контраде Гуся, то есть святая Екатерина.

Дженис присвистнула:

— Продолжай, продолжай!

— В Санта-Мария делла Скала у нее была своя келья, где она спала, когда случалось припоздниться с работой. Разве ты не помнишь, нам же маэстро Липпи читал? Спорю на сапфир и изумруд, что там мы найдем каменный вход и старинный склеп!

— Стоп, погоди! — сказала Дженис. — Я запуталась. Сначала это у тебя в соборе, затем в больничной каморке святой Екатерины, а теперь еще и в старинном склепе? Как это?

Я подумала, пытаясь вспомнить, что рассказывала любительница сенсационных гипотез англичанка-экскурсовод, которая несколько дней назад водила по Сиенскому собору группу туристов.

— Дело в том, — сказала я, наконец, — что в Средние века под собором была крипта — ну, усыпальница. Но после эпидемии чумы ее не могут найти. Археологам там не разгуляться — все окружающие здания под охраной государства. Многие вообще считают, что это легенда…

— Я так не считаю! — Дженис тут же ухватилась за новую версию. — Наверняка это там! Ромео и Джульетта похоронены под собором. Все сходится. Будь ты Салимбени, где еще ты устроила бы могилу с золотой статуей? А раз собор посвящен Деве Марии… Вуаля!