— А что, есть и не древние?

— Не ерничай, Котов. Лучше слушай!..

— Все равно ничего непонятно.

— Слушай мелодию, ритм, вибрации — они важнее слов.

А странная песня продолжалась. Голос Сынару постепенно нарастал, креп, в нем появились сложные звенящие переливы. Женщина теперь стояла у очага, и руки ее будто летали над котелком, от которого уже поднимался странный зеленоватый пар. Под воздействием рук шаманки струи пара свивались в сложный объемный рисунок и растекались под потолком навеса, медленно впитываясь в него.

Я все-таки пропустил момент, когда песня оборвалась, а столб зеленого пара вдруг осветился изнутри яркой вспышкой и пропал. Теперь над котелком курился обычный белесый водяной парок.

Сынару сняла котелок с почти прогоревшего костерка и поставила на чурбак.

— Идите сюда, — позвала она, извлекла откуда-то мелкую деревянную пиалу и зачерпнула отвар. — Это напиток Эльрика, бога Света. Он придаст нам силы и прояснит разум. Вы сможете видеть огонек светлячка за тысячу шагов, слышать, как бежит по земле муравей, чувствовать запах вчерашнего костра в лесу…

— А зачем? — перебил я. — От такой нагрузки на органы чувств легко сойти с ума.

— Все эти способности легко контролируются, — терпеливо пояснила шаманка. — Я говорю лишь о повышении порога восприятия. Он может сегодня пригодиться.

Я взял пиалу и понюхал отвар. Запах был приятным, чуть терпким и неуловимо знакомым. Я выпил содержимое одним глотком — ничего особенного, обычный травяной чай. Ксения последовала моему примеру. Сынару тоже выпила полную пиалу.

— А теперь — в путь. У нас осталось не больше двух часов, — сказала шаманка.

Я посмотрел на солнце. Диск его еще больше потемнел и лежал на краю горной гряды. Я укрепил на спине свою скорбную ношу, и мы втроем — Сынару впереди — вышли на едва заметную тропу, уводившую к дальнему концу распадка к сплошной темно-зеленой стене зарослей.

К капищу Двуликого мы выбрались уже в полной темноте. Не было ни луны ни звезд. Небо было затянуто плотным покровом подсвеченных изнутри низких туч. Но свет этот только подчеркивал окружавшую нас тьму. Последние полчаса я шел исключительно на втором зрении, иначе давно переломал себе ноги или разбил бы голову.

Над поляной с капищем тучи опустились еще ниже и медленно двигались по кругу. Казалось, черная стела в центре капища упирается прямо в клубящийся свинцовый свод.

Внезапно откуда-то налетел порывистый ледяной ветер и швырнул в лицо колючие мертвые ветки облепихи.

— Полуночный алтарь тот, что слева, — сказала Сынару, голос ее доносился будто сквозь вату, хотя мы стояли рядом. — Клади тело на него, головой к Колодцу, — она указала на стелу.

— Так это и есть Колодец Тьмы?! — удивилась Ксения.

— Его отражение в нашем мире. Быстрее, он вот-вот откроется!

Я почти бегом спустился к капищу и подошел к кубу алтаря. Сбросил ношу на его гладкую, словно отполированную поверхность и развернул плед. Удивительно, но за столько часов тело Тояны так и не тронуло трупное окоченение. Я не мог отделаться от впечатления, что девушка просто спит, и если бы не страшная рана в затылке, поверил бы в это немедленно.