– Я разберусь с этим, – сказала Вики и пошла к мужу на улицу.
Фиби смотрела на сцену, разворачивающуюся на улице, как на немое кино. Два сотрудника пекарни тоже завороженно вглядывались в то, как Рон почти сразу стал шагать туда-сюда, сопровождая свои тирады соответствующими дикими жестами. Вики держала руки по бокам, пытаясь выглядеть уверенной, но вскоре ее плечи поникли, а руки сложились на груди. Потом она как будто о чем-то слезно умоляла его, Рон же остановился и закрыл глаза. Пока Вики говорила, он подошел ближе и положил руки ей на плечи. Фиби напряглась, думая, что сейчас он начнет бить или трясти жену. Она заметила, что другие люди на улице тоже останавливаются, чтобы посмотреть на драму Нейпиров. Но вместо того, чтобы обострить ситуацию, Рон прислонился своим лбом к ее, произнес несколько слов и поцеловал ее в висок. Он сказал что-то еще ей на ухо, и Вики кивнула. Потом он отошел, кинув на пекарню испепеляющий взгляд. Фиби была достаточно далеко и понимала, что на самом деле он не видит ее, но она была уверена, что этот взгляд предназначался ей.
Вики быстро вытерла лицо и вошла внутрь, с поднятой головой и ровной осанкой. Она не села обратно.
– Он ждет меня в машине, – сказала она. – Ужасно оставлять тебя здесь. Особенно после всего…
Фиби покачала головой.
– Не нужно беспокоиться за меня. А вот я за тебя беспокоюсь. Похоже, что он на грани, Вики.
– Я знаю, как это выглядит. Рон, конечно, кретин, но я подхожу ему во всех отношениях. Поверь мне. И скоро все станет лучше. Спасибо тебе. – Она наклонилась, чтобы взять свои пакеты, и поцеловала Фиби в щеку. – Я потом позвоню тебе.
После ее ухода Фиби в изумлении уставилась на остатки сладостей, говоря себе, что лучше прямо сейчас отправиться домой, чтобы избежать искушения все доесть. Но она не слишком долго шла по пути здравого смысла. Она взяла вилку и уничтожила все. Потом, в качестве последнего прощания со здоровыми привычками, она вызвала «Убер», чтобы доехать домой.
Интерлюдия
Я облажалась, Фиби. Сильно. Пройдет день, а может, два, пока они обнаружат все связи между мертвым парнем на складе и сотрудницей, которая стала причиной его вчерашнего увольнения и теперь таинственно исчезла. Наверное, не стоит рассказывать тебе, что я в итоге решила сделать с фотографиями, сделанными дома у Бахмана. Я подождала немного, надеясь, что ситуация улучшится, но сообщения не прекратились. Я даже предупреждала, чтобы он отступился. Он думал, что я безобидная милашка.
В свете того, что случилось, в глубине души я задаюсь вопросом, следовало ли поступить с ним как-то иначе, но я не могу отделаться от мысли, что его спровоцировало бы что-то другое, приведя к тому же исходу. Такие, как Бахман, ходят по рельсам, и обычно – навстречу беде.
Мой телефон звонил все утро. Тереза, мой менеджер и невольная сестра по оружию, скорее всего, не догадалась, кто вчера утром оставил на ее столе конверт с копиями фотографий и небольшой запиской с объяснениями. Оставаться анонимной было лучшим способом разобраться со всем. Я не смогла бы сказать ей, что вломилась к нему домой. Скорее всего, она уволила бы нас обоих.
За свое дежурство я так и не услышала от нее ни слова. Несколько сотрудников заметили отсутствие Бахмана на его обычном месте, вслух выражая надежду на то, что он либо уволился, либо его вышвырнули. Я заметила, что Тереза выглядит немного бледной и тихой, несмотря на свой профессиональный внешний вид, и я знала причину.
По голосовой почте она говорит почти как обеспокоенный друг. Она, скорее всего, уже знает, кто положил тот конверт ей на стол, и я голову даю на отсечение, что она уже все выдала полиции. Очень просто представить себе детектива, стоящего над ее плечом, подводя ее к тому, чтобы она позвала меня в магазин на разговор. Почему бы ей не сотрудничать? Она всего лишь делала свою работу. А теперь у нее здесь полиция Лейк-Фореста, километры желтой ленты и толпа журналистов, не дающих народу покупать продукты и все прочее втридорога.
Бахман воспринял бы все лучше, если вместо Терезы был бы Том. Быть уволенным женщиной – слишком сильный удар для соломенного домика его эго. Нам повезло, что он не пришел в магазин и не открыл стрельбу. Вместо этого он просто решил прийти за мной.
Учитывая, что все было тихо примерно до шести утра, я думаю, что именно Энди Дейли, менеджер склада, нашел его перед поддонами с газировкой, где я его оставила, поскольку это первый человек, который приходит с утра. Прости, Энди. Ты хороший парень, и ты не заслуживаешь кошмаров на всю жизнь, которые у тебя, вероятно, будут из-за всего этого. Это моя вина.
Сначала я думала, что покажусь на работе в обычное время и изображу шок, как у всех остальных невиновных сотрудников, но в ту секунду, когда я посмотрела на все эти красные и синие огни и толпу людей в форме возле входа в магазин, я поняла, что у меня нет шансов выйти сухой из воды. Поэтому я поехала дальше и не останавливалась весь день. Я знаю, что мне нужно убраться из этого города как можно дальше. Это было бы умным ходом. Но каждый раз, когда я начинаю думать о новом пункте назначения и о том, как я начну жизнь заново, я вспоминаю, зачем я приехала сюда в первую очередь. Мое дело не завершено. Ты можешь помочь мне.
Как я хотела бы отмыть от этого свою память.
Я не думаю, что он ушел из магазина, когда Тереза уволила его. Видимо, он собрал свои вещи и отсиделся на складе. Это несложно. Это тусклая и серая пещера, до потолка заставленная товаром, и за ней следят значительно хуже, чем можно подумать. И поскольку на этот день не была запланирована доставка, помещение оставалось без особого внимания. Там бывают продавцы из зала, которые приходят и уходят в течение дня, но они бы вообще не обратили внимания, увидев Бахмана.
Бахман теперь мертв именно по той причине, что ничего такого не произошло, пока я шла, чтобы отгрузить свой хлам перед закрытием. Я была больше сосредоточена на возможной засаде по пути к машине, но задним числом я понимаю, что это совсем не должно было меня беспокоить. Парковка хорошо освещена и снабжена камерами. Совершенно другое дело склад, где вообще нет камер. Впервые в жизни я жалею, что не попала под видеонаблюдение.