— Я не виновата, — восклицаю.

— Да знаю я. Я про то что тебя увольняют?

— Нет, меня отстранили на три дня. Потом уже скажут, что и как. Ладно я пойду.

Подходит и обнимает меня.

— А что Айяз? Не заступился? — шепчет в ухо.

И тут меня накрывает.

— Даже не хотел смотреть в мою сторону, — говорю ей также шепотом и вхожу в лифт вытирая слезы.

Света стоит в шоке, а створки отгораживают нас друг от друга.

Хорошо, что я на машине и мы спустились на уровень парковки, иначе я бы сошла с ума выходя в главные двери офиса.

Ехала домой разбитой. Поверить в такой исход никак не хватало сил.

Закрылась в ванной и погрузилась в воду. Сегодня не стану ни с кем говорить. Да и вряд ли кто позвонит. Мой телефон не привык голосить.

Не знаю как долго лежала в воде. Если бы она не остыла я, наверное, продолжала утопать в ней.

Четыре часа дня, понедельник. Я ни разу за последние четыре года не была в это время дома. Я даже не знаю чем себя занять. Погода отвратительная, не погуляешь, значит пойду готовить.

Запекла картошку с мясом, поела и включила ноутбук. Рабочая почта была полна сообщениями, но открывать их я не имела права, поэтому закрыла окно и решила полистать кинотеатры и афиши.

Выбрала один, отказалась. Выбрала другой, отказалась.

Черт! Нужно что-то придумать. Иначе изведусь.

Открыла книгу и потеряла в ней еще несколько часов. Прилегла, так как устала сидеть. И уснула.

В девять вечера мне позвонил Айяз. Мне не хотелось говорить с ним. И я могла поступить как маленькая девочка, но не сделала этого. Я обижена и, наверное, злюсь. Но еще больше я не понимаю что произошло. Конечно он не мог встать и заслонить меня грудью ото всех, но его холодный взгляд был слишком жесток.

— Алло, — охрипшим голом ответила.

— Айсель? Ты заболела? Почему такой голос? — каждая подобная интонация меняет полюса и забываешь обо всем. Но я помнила и злилась.