— Эта штука обтянута куском старого ковра-самолета, — пояснил Раду, проследив за моим взглядом. — Она отличается несдержанным темпераментом. Я бы не советовал...

Я схватила этот раритет, но он рванулся из моих рук, как щенок, переполненный жизненной энергией. Пуфик выскользнул, но я запрыгнула на него и прижала к полу.

— Он не любит, когда им пользуется кто-нибудь, кроме Мирчи, — сказал Раду. — Кажется, здесь есть другие стулья...

— Мне нравится этот, — ответила я.

В этот момент брыкающийся мустанг, которого я пыталась укротить, швырнул меня на столбик кровати, и я ударилась бедром о жесткое дерево.

— Меня он тоже не любит, — заметил Раду, когда я схватилась за ленту от балдахина.

Я думала привязать пуфик, но он каким-то образом почувствовал это и поскакал в противоположном направлении, так яростно взбрыкивая на ходу, что я с трудом удерживалась на нем.

— Кстати, Дори, мне не кажется, что Влад тебя ненавидит, — вздохнул Раду — А если и так, то только из-за твоего происхождения.

— Есть и еще один пустяк. Примерно сто лет назад я помогла заманить его в ловушку.

— Ну да, и это тоже.

Раду осушил стакан, пока я накидывала петлю из ленты на короткую ножку пуфика. Наконец-то мне удалось его заарканить, но пришлось ломать голову, к чему привязать второй конец, чтобы удержать строптивую вещь.

— Только меня он ненавидит гораздо сильнее, — продолжал дядюшка. — Все мы — единокровные братья, однако у Мирчи с Владом родство душ. Два воина и книгочей — это просто смехотворно, — горько произнес он. — Я старался не отставать от них, во всяком случае, поначалу, только ничего из этого не получалось. Хотя у меня были лучшие в стране учителя, но мечом я всегда владел посредственно, на лошади держался с трудом. В общем, был безнадежен.

— Ага. Жизнь — дерьмо. — Я ни капельки ему не сочувствовала.

Мы с пуфиком ускакали теперь к книжному шкафу, и у меня появилась идея. Я выдернула несколько тяжелых томов, и вес антикварных книг чуть замедлил наше движение. Я подсунула их под себя и быстро схватила еще пару фолиантов. Пуфик начал медленно опускаться на пол. Мне уже казалось, что я победила, но он резко рванулся, сбросил и меня, и книги, после чего умчался прочь, самодовольно потряхивая кисточками.

— Дори, ты можешь сесть сюда, — предложил Раду, поднимаясь, однако я замахала, чтобы он сидел.

— Нет, не стоит. Все в порядке. — Я принялась загонять пуфик в угол, мысленно отрывая ему конечности, — Так о чем ты говорил?

— Так вот, положение значительно ухудшилось, когда отец согласился отдать нас в заложники. Честно сказать, оно стало из рук вон плохим. Я прошел через множество пыток, когда отец нарушил договор с турками и они бросили нас в подземелье. Я должен был проявить твердость, сопротивляться им, как это делал Влад, но ты понятия не имеешь, каково это. — Он облизнул губы и отставил стакан чуть задрожавшей рукой. — Я видел, на что становились похожи узники постарше, те, которые просидели в подземелье достаточно долго. Ни носов, ни губ, зубы выбиты, конечности оторваны, на всем теле ожоги...

— Да, приятного мало.

Я наблюдала такое, по сравнению с чем пытки турок показались бы детской забавой, но, с другой стороны, Раду тоже повидал немало. Разница в том, что он был чертовски молод, едва ли не подросток, насколько я помню, когда угодил в этот магазинчик ужасов. Однако теперь дядюшка справлялся со зверинцем, от которого мне тотчас же начали бы сниться кошмары. Наверное, Раду был крепче, чем казался.

Пуфик неожиданно развернулся, проскочил у меня между ногами и снова сбил на пол. Я угрюмо поглядела ему вслед, мол, даже мебель меня ненавидит, затем внезапно прыгнула и бросилась на него сверху. Мне удалось перевернуть злобную вещицу вверх тормашками и привязать ее к столбику кровати раньше, чем она успела выкинуть новый фокус. Когда я распрямилась, пуфик был привязан всеми четырьмя лентами, простыней и кое-какими предметами гардероба Мирчи.