У нас до сих пор не топят. Очень холодно. Грею ноги на электрической печке, потом лягу спать. Не топят потому, что наш комендант мобилизован, а другой не назначен, ибо Союз писателей уехал с такой стремительностью, что не осталось лица, которое могло бы утвердить коменданта, хотя человек-то есть! А без него нельзя нанять истопника…
31 <октября>
Вчерашний день и ночь прошли совсем спокойно. Сплошные облака, очевидно, избавили нас от налетов. Сегодня такой же день, и до сих пор тихо. Последняя бомбардировка была очень мощной. Бомбы попали в здание ЦК, которое горело всю ночь, в Наркомат тяж. пром., МГУ и т.д. Говорят, что на Тверской в очереди было убито 200 человек. У знакомого бомбы попали в дом двухэтажный с подвалом, служившим убежищем. В убежище все уцелели. У нас такое же положение: убежище под трехэтажным домом. Так что мы в случае прямого попадания бомбы не обязательно погибнем, как я ранее предполагал. Сегодня объявлено, что переучету на воинскую повинность в Москве подлежат все мужчины до 60 лет. Газеты говорят о затишье и подготовке немцами нового броска. Мы нигде не ведем контрнаступления. Таким образом, наша оборона целиком пассивна, т.е. обречена на неудачу. В сегодняшней статье Ярославского в “Правде” говорится, что, “может быть, недалеко то время, когда мы перейдем в контрнаступление”. Все это признаки слабости. Конечно, в лозунгах к 24-й годовщине Октябрьской революции нигде нет слова “капиталист”, говорится лишь об империалистах. Даже в 17 г. была свержена, оказывается, власть империалистов. Зато последние дни принесли ряд речей: Рузвельта, Идена, Галифакса и других. Говорят они все настолько энергично, что трудно предположить, что они пойдут на компромисс с Гитлером. Но приближение его к Майкопу и к Грозному отдает ему в руки нефть. Стало быть, если они действительно хотят воевать, им надо активизироваться, ибо с нефтью Гитлер будет непобедим, а в России он найдет и человеческие ресурсы, скажем, для похода на Индию.
Забавные слухи о Тимошенко. Он будто бы незадолго до немецкого удара отдал приказ о наступлении, но генералы отказались выполнить приказ. Тогда он расстрелял десять генералов, но 11-й выстрелил в него и убил его. По другой версии, он в плену. Туманно с Ворошиловым, во всяком случае Ленинградским фронтом командует генерал Хозин. Сейчас опять застучали выстрелы. Началась тревога.
Без перемен. Очевидно, передышка. Слух: немцы у Голицына, т.е. в 50-ти км. Эвакуация продолжается. Наш институт едет 4-го. Судя по сегодняшнему выступлению Лозовского, положение с Японией все же угрожающее. Москва сейчас в значительной мере — ключ к будущему. Вряд ли положение сможет долго оставаться напряженным. Если немцы возьмут Майкоп, Грозный, Элисту, они будут непобедимы. Значит, должна последовать какая-то активизация англичан. Москва стоит. Осень, по газетам, мешает работе немецких коммуникаций. Подмосковные укрепления с каждым днем начинают принимать все более грозный вид. Если немцы застрянут под Москвой, выдержит ли их армия этот психологический удар?
Во всяком случае они близки к победе. Если они доберутся до бензина и возьмут Москву, англичане не будут для них страшны. Они установят фронт по Волге и весной ударят по Англии. Немецкая армия, прошедшая через горнило войны, конечно, разобьет англичан. Неужели они допустят разгром России? Какой козырь у них будет еще в запасе?
Лозовский сказал, что у нас успешно идет формирование новых армий. Это косвенное признание того, что у нас разбита старая армия и нет резервов. “Правда” пишет о том, что немцы могут одержать успехи “завтра и послезавтра”. Очевидно, на ближайшее время надежд у нас нет. Бои идут на окраинах Тулы. Немцы прорвались в Крым, подошли к Ростову, готовят штурм Москвы — поразительная сила удара.
Бомбардировок не было, из-за плохой погоды, должно быть. Дувакин уезжает в Омск. Если не уедет, его мобилизуют. Всех военнообязанных из Москвы изымают и посылают в Горький. В конце концов в Москве не усидишь — все опустеет.
Ночь обошлась без бомб. Но утро солнечное, синее небо. В небе аэростаты заграждения. Все недовольно смотрят на небо и ждут бомбардировки. Говорят, что в здании ЦК убит драматург Афиногенов. Я его знал еще с 1921 г., но отношений у нас каких-либо не было.
Сегодня воскресенье. Говорят, что немцы по воскресеньям не бомбят. Сейчас уже 6 ч., а их все нет. С сегодняшнего дня закрыты коммерческие магазины, снабжение переходит на карточки целиком, но цены остались коммерческие!
На фронте, очевидно, затишье. Перед боем, конечно.
Читаю А. Аверченко, его рассказы эмигрантского периода снова получили остроту современности.
3.XI.41
Сегодня такой же серый день, как и прежние. Но сейчас уже вторая тревога. Первая оборвала мою лекцию о жанрах, вторая мешает обедать, так как Лютик ушел в убежище. Он всегда туда стремится, так как там собираются мальчишки и устраивают клуб. В промежутках между тревогами он успел съездить на Арбат, где, говорят, упала бомба, но он ее не обнаружил. Стреляют сейчас мало, но время от времени строчит пулемет, где-то у нас над головой, должно быть, на Камерном театре. Газет еще нет. Очевидно, из-за тревог не ходят почтальоны, хотя уже 4 часа.
Нормы выдач по карточкам резко снижены: 100 г сахара на 10 дней для служащих и для детей, иждивенцам — нет и т.п. Наш институт завтра уезжает в Ташкент. Уверяют, что из Ташкента будут посылать мне зарплату! Организуется журнал “Смена”, я должен там заведовать литературно-художественным отделом.
Батальон, пользовавшийся моей машиной, завез ее в гараж и никак не хочет привезти, так что я без машины.
4 <ноября>
Вчера вечер закончился тревогой, ушли в убежище. В первый раз пошла Зина, Соня мне принесла в убежище пружинный матрас, так что теперь я располагаюсь там с комфортом. Приготовил там лекцию. Прочел Бальзака “Дом Нюсинжен”. В два вернулись, бомбардировки почти не было. В утренних газетах новости: очевидно, началось новое немецкое наступление. “Особенно ожесточенные бои под Калинином”. Передовая “Известий” говорит, что мы вступаем в период самых острых боев за Москву. Но в “Правде” в первый раз сказано о предстоящих наступательных действиях английской армии и флота. Кроме того, дали сообщение о требовании Америки, чтобы Финляндия кончила войну. Очевидно, отказ развяжет руки Англии для десанта. Кроме того, Англия усиленно бомбит Италию. Очевидно, нащупывается слабое место. Важно, чтобы удар был нанесен так, чтобы немецкий солдат подумал: “Здесь висит мочало, начинай сначала!”. Это ощущение бесперспективности будет гибельно для него.
Говорят, что 7-го в Москве будет парад! Рискованно, но умно. Политический эффект от этого будет равен военному успеху и сильно ударит по престижу Германии.
Но у нас все-таки все нескладно. Из расквартированного у нас батальона отправили на Можайское шоссе, чтобы его минировать, отряд бойцов. Сегодня они вернулись, но далеко не все. Оказалось, что они не все умели ставить мины и многие подорвались. Институт выехал в Ташкент сегодня. Едут с комфортом. Но как-то доедут и куда приедут. Говорят, что уже начались волнения среди узбеков. Говорят, что вокруг Москвы эшелоны стоят рядами, как трамваи в депо. Растут цены. Кружка молока на базаре — 7 руб. По карточкам вместо сахара дают повидло, вместо масла — сметану. Машина моя починена. Будто бы осадное положение означает конфискацию всех машин. Но мой новый знакомый шофер батальона Валя уверяет, что если батальон уедет, он оставит ее мне и обещает съездить с нами в Пушкино. У нас достижение: кажется, исправили котел. Сегодня немного топили. Не так холодно, как обычно. Идет снег. Небо серое. Тревог не было. Трудно думать, что 7-го немцы возьмут Москву. В октябре многие передавали, как будто сами слышали фразу Гитлера: “Или я 7-го ноября возьму Москву, или отдам им Берлин”. Вряд ли такие фразы были сказаны, говоря мягко, но какой-то дым у этого огня был, какой-то срок взятия Москвы был, и он, очевидно, не соблюден.