Круг снова загорелся огнем. Ферн почувствовала на лице ледяное дуновение, она непроизвольно прижалась к спинке кресла. До нее донеслось злобное ворчание Элайсон и насмешливый скрип голоса идола.

— Неплохо, а? Ты его боишься, и он это знает и пользуется твоим страхом. Он использует твою же силу против тебя. Он старик, ему не за что держаться, у него остались только его прожитые годы. Он может лишь забраться на холм и выслеживать то, что никогда не осуществится, однако ты боишься его. Ты поймала в ловушку единорога, вызвала гончую из своры Эронов, однако ты боишься его. Он научился своим штучкам от одного шарлатана, он продавал яды уличным ведьмам и лекарства, возбуждающие сладострастие, любовницам короля, он прокрался сквозь столетия, заигрывая с колдовством, проматывая свой Дар, однако ты боишься его. Лучше бы ты боялась меня. Этой ночью ты не показала мне ничего, кроме собственного невежества. Гаси огонь. Убери круг. Все кончено.

— Погоди! — сказала Элайсон. — Мне еще нужно спросить у одного… Может быть, от этого не будет толку, но…

— Торопись! — ответил идол. — Пламя скоро умрет. Я не могу заниматься пустяками.

В этот момент в центре круга стала медленно вырастать фигура. Казалось, ее кто-то принуждает выбираться из небытия. Это было приземистое создание, не больше четырех футов ростом, кривой горб возвышался на его широких плечах, огромные уши украшали голову. Создание стояло, кутаясь в какие-то тряпки, будто изъеденные молью, оно обнимало само себя руками со множеством пальцев в жалкой попытке прикрыть бедность лохмотьев. На дергающемся лице виднелись тоскливые глаза. Ферн, рискнувшая чуть высунуться из-за кресла, поняла, что видела его раньше. Это существо кралось мимо ее комнаты по коридору. Теперь она знала, кто это. В круге стоял домашний гоблин — домовой.

— Мэлморт, — сказала Элайсон. — Мэлморт-уродина, так тебя называют? Один из сотен мэлмортов, которые прячутся в тени и боятся своей собственной тени. Или у тебя есть какое-то другое имя?

Маленькое чудовище издало плачущий звук, в котором Ферн не разобрала ни слова.

— Пигуиллен? Да? Тебя так назвали дети, с которыми ты играл все прошлые годы? Что стало с детьми, Пигуиллен? Помнишь? Ты вспоминаешь, кто или что ты такое? Сказать тебе, куда они делись? — Существо кинуло умоляющий взгляд на Элайсон, но она продолжала: — Они умерли. Появился человек, у которого жужжало в голове, и все дети умерли. Ты был там, Пигуиллен, но ты им не помог. Дом вместе со всеми, кто был в нем, сожгли, и ты остался один. А когда построили этот дом, ты пробрался в него и стал ждать, но дети не вернулись. И никогда не вернутся.

Чудовищное создание прикрыло глаза, охваченное ужасными воспоминаниями. Элайсон безжалостно продолжала:

— А как насчет мужчины? Помнишь морского капитана, жившего тут недавно? — Существо грустно качнуло головой. — Хочешь, я еще кое о чем напомню?

Чудовище в ужасе уставилось на нее. Его морщинистое лицо было так печально, что перестало казаться безобразным, а стало просто трогательным.

— Мужчина… — упорствовала Элайсон. — У взрослых людей всегда много одежды, много карманов. А куда он клал всякие вещички, когда на нем не было одежды с карманами?

— В шкафчик.

— В секретер в его кабинете?

— Да.

— В тот, который заперт одним из исчезнувших ключей?

— Да.

— Прекрати эту тарабарщину, — перебил идол. — У этого создания всего две извилины. Ты от него ничего не добьешься. Отправь его прочь.

— Он может что-нибудь знать, — настаивала Элайсон. — Он всегда здесь крутился.

— Избавься от него.