Уилл перелез через подоконник и стал спускаться, неуверенно нащупывая ступеньки.

— Осторожно, — сказала ему сестра. Она подумала было открыть дверь рукой в перчатке, но решила, что это опасно. Что делать потом с этой перчаткой? Ей не хотелось, чтобы Элайсон заподозрила, что кто-то был в ее комнате. Она последний раз осмотрела комнату, непроизвольно вздрогнув привзгляде на зеркало, и заколебалась при виде накрытого тканью мольберта. Потом решилась и откинула тряпку. Казалось, плесень распространилась еще дальше, теперь она почти прикрывала макушку лошади, в печальном взгляде которой таился испуг. Ферн погладила поверхность картины рукой в перчатке. Пятнышки плесени немедленно задвигались и собрались в темные кляксы, которые слились в покрытую рябью ленту. Ее цвет, мерцая, изменялся. Ферн легко коснулась двери в конюшню. Что-то толкнуло ее руку, она снова вздрогнула и почувствовала страх от того, что сама себя не узнавала, что перчатка приросла к ее руке, от того, что тонкий ручеек силы пронзил все ее существо. Ферн резко отступила от мольберта, и ткань закрыла картину. Снаружи донесся голос Уилла:

— Ферн! Ферн!

Она стянула перчатку — перчатка снялась легко, Ферн положила перчатку на прежнее место, расправила павлинье покрывало, перелезла через подоконник и плотно закрыла окно.

— Как ты думаешь, она догадается, что мы у нее побывали? — спросил Уилл.

— Надеюсь, что нет, — ответила Ферн.

Они оба обрадовались, когда после ужина увидели вернувшуюся Лугэрри. Собака улеглась у их ног и явно решила остаться с ними на ночь. Она широко зевнула, показав острые желтые клыки. Ферн присела на корточки и стала гладить ее жесткую шерсть, осторожно обходя места, где были раны.

— Останься на ночь, — шептала Ферн. — Сделай так, чтобы я была храброй, как волк. Мне так нужно сейчас быть смелой.

Она не сознавала, что таким образом признала равенство между собой и Лугэрри. Она думала, что стала взрослой, что уже не зависит ни от кого, что никто не стоит между ней и тьмой. К ней пришло запоздалое понимание того, что она излишне полагалась на отца, на силу его положения, на непререкаемое превосходство его зрелости. Она могла вести хозяйство в доме, но это он предоставил ей такую возможность, он поддерживал и защищал ее. А сейчас он был так далек. У нее не было даже номера его телефона. Миссис Уиклоу и Динсдэйлы — хорошие друзья, но они не могут бороться с Элайсон. Ей нужна была скала, о которую можно было бы опереться. Скала, камень, и Ферн вспомнила о Рэггинбоуне. «Найди ключ», — сказал он и исчез. Казалось, теперь все зависело от нее самой, но она не знала, что и как ей делать. Она была так одинока!

— Уж не так ты одинока, — сказал Уилл, присев рядом с ней. Должно быть, она размышляла вслух. — Нас трое.

Лугэрри повернула голову и лизнула ее щеку.

Постепенно ночь окутала дом. Опасная ночь, с капризным ветром, бормочущим около стен дома, со скрипом половиц и хлопаньем рассохшихся дверей. Выглянув в окно, Ферн увидела луну, окруженную желтым сиянием, проглядывающую в разрывах несущихся облаков. Снова раздался рев мотоцикла, промчавшегося по дороге и тут же вернувшегося назад. Ферн подумала, что обычно мотоциклисты по ночам ездят группами, но этот был одиночкой. Черным Рыцарем дорог, закованным в латы из черной кожи и неузнаваемым в своем черном шлеме. Она еще ни разу не видела, чтобы он остановил свою машину, сошел с седла и поднял щиток шлема. Она не знала, как его зовут.

— Да пропади он пропадом, этот мотоцикл, — сказала однажды в сердцах миссис Уиклоу, но похоже, и она не знала, кто это такой.

И будто ответив на мысли Ферн, машина затихла, взревев последний раз где-то совсем рядом с домом. Лугэрри поднялась с пола, шерсть вздыбилась у нее на загривке, она показала зубы и выскользнула через заднюю дверь, как незаметная тень. Машина умчалась, и собака тут же вернулась. Она не рычала, не лаяла, Лугэрри была удивительно молчалива, но опасность, если это была опасность, — исчезла. У нас тут не может быть врагов, подумала Ферн, раздраженная внезапным вторжением. Мотоциклист всего лишь неприятен, но это не угроза, хотя, конечно, он — недоброжелатель.

Ферн закрыла дверь, не запирая ее, приготовила какао для себя и Уилла. Напиток был горячим, сладким и приятным.

— Что такое Атлантида? — спросил Уилл, грея руки о чашку, хотя в доме было не холодно.

— Я точно не знаю, — ответила Ферн. — Да и никто не знает. Это всего лишь легенда, притом такая древняя, что никто не может сказать, откуда она появилась. Насколько мне известно, это город, или остров, или то и другое вместе. Он утонул в океане. Археологи считают, что Атлантида существовала в Минойскую эру на Крите: помнишь, Тезей, Минотавр и лабиринт, который до сих пор существует, несмотря на неоднократные землетрясения на острове. Я точно знаю, что Атлантида была великой цивилизацией еще до Греции и Рима, ее жители постигли какую-то ужасную тайну или употребили какое-то могучее оружие и за это были уничтожены. А может быть, это все только фантазии. Даже не помню, откуда мне об этом известно.

— Интересная история, — сказал Уилл, — вернее, могла бы быть интересной, если бы мы не были в это как-то замешаны. Значит… Можем ли мы сделать вывод, что то, что мы ищем, появилось именно оттуда?

Ферн вздохнула:

— Допускаю, что это возможно. Все было показано на этой кассете,