Голос прозвучал резко, как взрыв петарды.

— Я хотел бы поговорить с Эриком Аперги.

— Здесь таких нет.

Комиссара всегда удивляло, как это в подобных монастырях еще не разучились правильно изъясняться, — ведь их насельники были немы как камни.

— У вас он зовется Антуаном, — со вздохом поправился Ньеман.

— Никто с таким именем не принадлежит к нашей конгрегации.

— А он и не монах! — уже раздраженно отбрил комиссар. — Просто он каждую зиму проводит в вашем аббатстве как облат[82].

Короткое молчание. Его собеседник прекрасно знал, о ком идет речь, но всеми силами ограждал своего гостя от внешнего мира.

— Брат мой, — настойчиво продолжал майор, — я знаю, что Эрик находится в стенах вашей обители. Я работаю в криминальной полиции и настоятельно советую вам позвать его к телефону.

И снова молчание, плотное, как песок и камни, застывшие в древних наносах.

— Это невозможно, — прошелестел наконец его собеседник. — Он приехал в прошлом месяце и дал обет молчания.

Ньеман вовремя проглотил рвавшееся наружу ругательство — или, может быть, взрыв хохота. Эти типы уже всерьез достали его.

— Тогда дайте мне ваш электронный адрес.

— Но…

— Немедленно, слышите?

Тот шепотом произнес буквы и цифры, а Ньеман, включив громкую связь, записал их.

Он вполне мог бы потребовать от монаха, чтобы тот прислал ему адрес эсэмэской, но не хотел рисковать и закончить разговор, не получив его.

— Сейчас я пришлю вам адрес жандармерии Бразона в департаменте Верхний Рейн, — сказал он. — Передайте его Эрику и скажите, чтобы он немедленно приехал ко мне. Уточните, что его вызывает Ньеман. Повторяю по буквам: Н-Ь-Е-М-А-Н. Вы записали?

— Но…

— Никаких «но»! Если он не явится ко мне завтра же, я сам за ним приеду, и, уж поверьте, переверну вверх дном весь ваш скит.