— Это мне уже известно. Но взгляните на два последних изображения. По вашему мнению, какие сюжеты они иллюстрируют?

Священник поводил пальцем по экрану в поисках нужных кадров.

— Ну… я бы сказал… что это Исаак, благословляющий своего сына Иакова.

Лехман уже называл эту сцену из Книги Бытия.

— А другая? Там, где спящая женщина?

Священник задумался. У него увлажнились глаза, но не от волнения, а скорее от миллиардов кристаллов, раздражавших радужную оболочку.

— Это может быть сценой смерти Рахили, но я не уверен.

— А о чем повествует этот эпизод?

— Да мало о чем. Рахиль — одна из жен Иакова. Долгое время была бесплодна, потом, позже, родила двух сыновей, но умерла после рождения второго — Вениамина.

— И это все?

— Да, почти все. «И умерла Рахиль, и погребена на дороге в Ефрафу, то есть в Вифлеем»[80]. Могила Рахили, символизирующая исход из земли Месопотамской, считается святыней.

— А что вы можете сказать о стилистике этих изображений?

— Ну, это довольно… впечатляюще. Многочисленные детали напоминают манеру последних столетий Средневековья, и в то же время…

— В то же время — что?

— Сама манера письма выглядит на удивление современной, а происхождение — довольно сомнительным.

— Вы можете назвать другие фрески подобного рода? Такую же манеру письма? Может, какую-нибудь местную живописную школу?

— Честно говоря, нет. И это самое удивительное. А вы показывали их Посланникам?

— Не счел нужным. По моему мнению, им давно известно о существовании этих фресок. И они тщательно их скрывают.

— Почему?

Ньеман смолчал, поднялся и взял у священника свой смартфон.