Глава 3

— Э… Верховный волшебник?

Старик ничего не ответил. Он вообще, похоже, меня не заметил. Э… А почему это у него глаза закрыты? И одет он был не так как обычно. Вместо мантии Верховного волшебника на нем была светлая ночная сорочка до пят и длинный колпак, свисающий ниже шеи.

— Спит он, не видишь что ли? Слышь, парниша, ты зачем его прям из постели вытащил?

— Я?

— Ну не я же! Слышь, парниша, ты кончай тут своими хотелками направо и налево разбрасываться! Не ровен час, и меня куда-нибудь отправишь!

Это он, конечно, погорячился. Можно подумать, я тут такой сильный!

— Руфус, а он точно спит?

— Спит, спит… Парниша, ты чего удумал?

Ничего я не удумал. Я так просто.

— Э… Верховный волшебник? Профессор Корнелиус? Корнелиус? Старикашка? Пень трухлявый?

По-хорошему, мне бы на этом остановиться, но меня уже понесло. Я осторожно потыкал его пальцем, потом и вовсе потряс за плечи, но Корнелиус только сладко всхрапнул.

— Парниша! Не дури! Это несмываемые чернила! Эй! Я кому говорю! А… ладно. Вот тут сердечко подрисуй.

Из кабинета Верховного волшебника я улепетывал еле сдерживая хохот. Завтра Корнелиус сам себя в зеркале не узнает. Эх, хорошо, что завтра еще и Свободный день, так что я с утра пораньше в Город сбегу, там отдам книгу Харариусу — так что старикашка ничего не докажет. А то, что он узнает, что это я с ним так пошутил, я не сомневался — больше некому.

До рассвета оставалось еще несколько часов, и я решил не ложиться. Все равно скоро вставать. Руфус заявил, что устал от меня и испарился по своим делам. От нечего делать я решил полистать «очень-очень важную книгу». Должен же я знать из-за чего я так рисковал!

Вот только открыть ее у меня получилось далеко не сразу. Сначала я пытался отодрать обложку, потом пошли в ход заклинания. Я даже «хотелку» свою использовал — ничего не помогло. Разозлившись, я швырнул ее на пол, и тогда она открылась.

— Ого! — присвистнул я. Кто б мог подумать, что ее открывать надо именно так. Харариус мог бы и сам сказать. Нет, я понимаю, что эта книга не моя, и не я ее брал почитать, но мне же любопытно!

Я поднял книгу с пола и перенес ее на стол, где уже стояла зажженная свеча. Пролистав ее, я сильно разочаровался. И это «очень-очень важная книга»? Рецепты тут были самые простые, которые даже я б смог приготовить, если б захотел. Но этого я делать точно не собирался, поэтому захлопнул книгу и передвинул ее на край стола. Чем бы это еще заняться в оставшийся до рассвета час?

Хм. Чем бы заняться, чем бы заняться? Я оглядел всю комнату, но так и не придумал. Так… А это там что? На ковре валялся сложенный пополам лист. Его там раньше точно не было. Скорее всего он выпал из книги, когда я ее на пол бросил. Наверное, еще один рецепт. И тоже «очень-очень важный».

Вздохнув, а точнее зевнув, я поднял лист и развернул его. Нет, это был не рецепт. Это было письмо, и я даже знал от кого, потому что оно было написано такими же каракулями, как у меня. Деда… Однако прочитать я его не смог. Единственное, что я смог разобрать, было мое имя. Остальное же было написано какими-то непонятными символами. Это точно был не Вендийский, потому что знал я его хорошо, а других языков у нас и не было, кроме нашего. Тогда что это такое?