Глава 1

— Ай!

Я проснулся от того, что кто-то пребольно цапнул меня за палец.

— Руфус! Оладка перепеченная! Ты что творишь?!

— Я? — огромный белый крыс уставился на меня так обиженно, словно это я разбудил его ни свет ни заря.

Между прочим, это он мне вчера спать не давал. Я честно хотел лечь пораньше, но Руфус все никак не мог поверить, что я его десять раз подряд обыграл в карты. А он что хотел, раз меня сам Верховный волшебник Корвиус учил, дед мой родной. Мы с ним бывало по три часа подряд в карты резались. Это пока бабуля не застукает. А вот когда застукает… Ох, нам никогда еще ни от кого так не влетало, как от нее. Ни мне, ни деду. Вот только деду больше ничего и никогда не влетит…

В дверь тихонько постучали, а потом ее же с грохотом и распахнули.

— Мар! — Пар, как всегда круглый как мяч, влетел в мою комнату и плюхнулся на кровать — я еле ноги успел убрать. — Вставай давай! На завтрак не успеем!

Я уткнулся лицом в подушку, надеясь, что он все поймет и тихонечко выйдет. Не тут-то было! Вместо этого в комнату несмело вошел Гэн. Я повернул голову к нему и даже немного посочувствовал. Совсем чуть-чуть. За несколько месяцев он еще больше вымахал и теперь вписывался далеко не во все двери. И уж точно не в мою — я и сам то скоро головой о косяк стучаться буду. Это я теперь такой длиннющий стал, а раньше самым мелким был. И, похоже, все еще расту.

Я услышал тихий смех Руфуса, но не стал на него цыкать — кроме меня его никто не видел, так что мои друзья могли подумать, что я немного того. Кряхтя от недосыпа и недовольства я выбрался из кровати и посмотрел туда, где только что зависал в воздухе Руфус — крыса и след простыл. Мои друзья бы очень удивились, если бы узнали, что у нашей Школы есть Сердце, и это самое Сердце — жирный белый крыс. К тому же еще и не шибко вежливый.

— Д-доброе утро, Мар, — поздоровался Гэн, поправляя все время сползающие на нос очки.

— Ага, — буркнул я.

Видела б меня сейчас бабуля — уши бы точно надрала. Ведь я ж как никак теперь глава нашего рода и должен, как она говорит, «выглядеть подобающим для моего высокого положения образом». Бе! Это значит, что я должен спать в (противно даже подумать!) длинной ночной рубахе и желательно с кружавчиками, а не так как я — в драных штанах. Мне и волосы стричь каждый месяц полагается, а не завязывать нечесаные патлы в хвост. Нет, ну в последнее время я их расчесываю, ну, когда не забываю. А сегодня у меня и выбора не было — зачет все-таки. И не просто зачет, а по очень важному предмету. Основы водного волшебства — это вам не хухры-мухры. У нас без воды никак. Если в этом не кумекаешь, то и в волшебники можешь не соваться.

Оделся я очень быстро. Было б еще быстрее, если б у меня в шкафу порядок был, а так пришлось все сначала на пол выволочь, порыться в куче тряпья, выудить оттуда форму, а потом обратно все засунуть, подпихивая ногой, чтоб не вываливалось. Натянув на себя темно-коричневые штаны и синюю мантию, я был почти готов. Но никак не мог вспомнить, почему только почти.

Оладка перепеченная! Чуть не забыл! Сегодня ж мало того, что был зачет по Основам водного волшебства, так это был еще и день рождения Ремуса, профессора, что этот зачет и принимает. А еще это был, как он сам говорил, лучший друг моего отца. Правда в это я не верю.

— Подарок не забыл? — напомнил Пар, когда я уже сам взял сверток со стола.

— Не забыл.

Подарок выбирали всем классом, и вручать его тоже должны были все вместе. Если честно, то я не очень-то в этом и участвовал. Когда у меня спросили, согласен ли я, что профессору подарят именно это, то я даже не стал слушать, что именно, а просто кивнул. Мне-то какая разница? Только вот хранение доверили как раз мне. Это не потому, что я такой надежный и ответственный. Это аккурат наоборот. Просто у меня одного во всей Школе была собственная комната. А все потому, что я был единственным наследником, а теперь уже и главой нашего рода, где все-все (ну, разве что кроме моего папы, да и то, потому что он исчез) были Верховными волшебниками.

— Пошли! — сказал я и запихнул подарок в сумку. Там что-то звякнуло, хрустнуло, и по ошарашенным лицам своих друзей я понял, что сделал что-то не так. — А… А? А!