Что он городит, бесы всех раздери?!

— Что ты несёшь? — непонимание звучит так чётко в хриплом голосе моего командира, как и абсолютная тишина в комнате. Все замерли, ожидая ответа.

С трудом мне удалось рассмотреть высокого молодого наага с белыми волосами и упрямыми глазами.

Ни капли не испугавшись наших персон, он поджимает губы, рассматривая нас с прищуром, и выдыхает почти по слогам:

— Моя годовалая дочь вчера укусила госпожу Фиалковски за шею, когда ведьма взяла её на руки. Мы не думали, что у такой малютки так сильно отразятся мои гены полукровки, и в её крохотных зубках столько яда, сколько в клыках. Давина выглядела плохо, но отказалась от нашей помощи и вернулась в таверну. Я надеялся на то, что всё обойдётся, и девушка примет нужные меры, но моя жена очень переживала, и вот я здесь. Так где госпожа Фиалковски?

— Что же, по крайней мере, это объясняет, почему она тебе, Садэр, не сопротивлялась. Яд туманил сознание…

Голос Фаарата раздался с лестницы. Целитель как раз спускался вниз, когда собрат, узрев его, уважительно поклонился.

Между змеями завязался короткий разговор на родном языке, после которого молодой нааг поджал тонкие губы, с сочувствием глядя на меня. Коротко кивнув на последок, гость ушёл так же внезапно, как и пришёл.

Меня же начало трясти. От одного напоминания о яде наага становилось дурно. Давина — человек, она довольно хрупкая и не так развита магически, она бы точно не выдержала.

— Фаарат?

Мой голос звучал непреклонно, я требовал одной интонацией, чтобы он мне всё рассказал.

— Вынужден вас огорчить, ребятки, Давина ещё жива.

Криво усмехнулся он, подходя к столу и взяв глиняный кувшин, налил себе воды.

— Фаарат, не утрируй, никто не хотел её убивать. — возразил Эктар, меланхолично рассматривая пейзаж за окном. После вечернего погрома гостей осталось вполовину меньше, но нас никто не трогал, оставляя малый зал на нижнем этаже в качестве клетки для меня.

— Она играла с нами, и Садэр преподал ей урок. — уверенно заявил Ари где-то со стороны дивана, я же никого не видел, не хотел видеть, не хотел слушать. — Её наказали заслуженно.

— И в чём же она так согрешила, что вы все дружно вынесли ей приговор? — ядовито усмехнулся целитель, разведя руки и картинно взмахнув ими, потом направил на меня свой бокал и тонко, как мог только он, уколол до кости: — А ты, друг мой, вдруг стал палачом?

Я поднялся на ноги в один прыжок, грозно нависая над змеем, рыча ему прямо в лицо, пытаясь выпустить наружу ту бурю, что теребит душу внутри.

— Я тебе уже говорил о своих подозрениях!!!!

— Я тебе тоже говорил, Садэр!!! — словно гром раздался повышенный голос целителя, граничащий с криком, такое было впервые за наше знакомство.

Как и моя боль, там, где бьётся чёртово сердце, она тоже была живой и первой.