Вероятно, северянин изменился в лице, поскольку оборотень проговорил извиняясь:

— Паренек из столицы. Сами знаете, какие слухи там ходят о господине.

— Конечно, — кивнул Арон, беря себя в руки.

Реакция ребенка естественна, завоевать его доверие будет непросто. Возможно, разговор об их родстве следует отложить на некоторое время, дать привыкнуть…

«Встряхнись, — приказал он себе. — Никаких эмоций. Ты для него чужак, веди себя естественно».

— Вопреки слухам своих людей господин Тонгил не трогает, — сказала симпатичная русоволосая женщина средних лет, только что сошедшая по лестнице. Протянула Альмару аккуратный сверток. Улыбнулась ребенку. — Ты Темный, значит, из своих.

Тот взял вещи, неуверенно ответил на улыбку и, кажется, немного успокоился.

— Тем более, как сообщил мне господин Кинегим, — добавил оружейник, — твой Темный Дар необычен, мало какой другой маг возьмется тебя учить.

— Потому что я теневик? — Альмар вскинул голову, глядя Арону в глаза. — Это действительно редкая способность?

Оружейник успокоенно хмыкнул, только сейчас поверив в объяснение северянина.

— Верно, — после короткой паузы ответил Арон. — Очень редкая. И Тени, и Отражения…

Вести сына в крепость Арон не решился. Кто из людей и оборотней верен Мэа-таэлю больше, чем ему, маг не знал. Не знал и того, как пойдет дело в случае открытого противостояния. Безопаснее и проще полукровку сразу убить, магией или сталью, но тогда имя заказчика останется неизвестным.

Северянин почти не сомневался: Мэа-таэль задумывал свои планы — какими бы те ни были — не в одиночестве. Наверняка имелись и сообщники, кто знал суть задуманного, а не просто следовал приказам управляющего. Кто? Кто из людей, оборотней, молодых магов, порой появляющихся в крепости? Возможно, Лорган? Так ли уж бескорыстно полуэльф защищал этого Темного в столице? Так ли уж случайно именно Лорган привез послание от Ковена? Слова полукровки о дружбе Лоргана и Тонгила-прежнего — еще одна ложь, в которую Арон поверил?

И самое главное, смущавшее больше всего, то, чего не случалось никогда прежде, — его интуиция, так чутко реагирующая на опасность, продолжала молчать. Даже сейчас, когда он уже знал. Как у Мэля получилось?

Единственное объяснение, пришедшее Арону в голову, говорило: это работа шамана. Считалось, что шаманы слабее магов. А если нет? Если их Сила способна — нет, пожалуй, не сломить, но обмануть Силу мага, не вступая с той в прямое столкновение? Шаманам требовался большой запас времени, они не могли убить словом или жестом, не могли испепелить врага мысленным усилием. Но если это время у них имелось…

Прежний Тонгил не мог не знать всего этого, но в дневнике не нашлось даже намека. И ни одна из книг по магии, прочитанных северянином, не упоминала о шаманах. Словно тех и вовсе не существовало.

Нет, везти мальчика в крепость Арон не решился — слишком велик риск. Нужно убежище здесь, в городе. Надежное место, которое не затронут волнения, куда не посмеют войти разгулявшиеся наемники и мародеры, где не попытаются искать защиты слуги Гиты. И где люди приложат все усилия, чтобы уберечь его сына от опасности.

Как северянин ни ломал голову, только одно место отвечало всем нужным условиям. К сожалению, владелец этого места не оказывал бесплатных благодеяний и цену назначал по своему усмотрению. Если Арон не ошибался, его долг, вернее, долг Тонгила-прежнего, уже и так велик. Как скоро потребуется возвращать?

— Разве мы идем не в порт? — спросил Альмар. Первая фраза мальчика с тех пор, как они покинули дом оружейника.

Арон несколько раз думал о том, чтобы заговорить с сыном, подбирал слова — и не произносил их. Не мог решиться.