Она повиновалась и выпила на сей раз как положено, по-взрослому. К чему бы еще ее принудить? Какая все-таки мерзкая мыслишка, он сам на себя не похож. Пират снова чокнулся с нею и повторил:

— За мир.

Женщина кивнула и полезла в сумочку за бумажными салфетками. Вытерла лицо.

— Простите, — вымолвила наконец она, расправляя плечи и восстанавливая контроль над собой. — Хотя это, конечно, не заслуживает прощения…

Что — «это»? Запихнуть невиновного в Центральную тюрьму на двадцать лет? Это не заслуживает прощения? Или что-то другое? Пират внезапно ощутил себя во власти искушения, что таилось в трех волшебных словах: «Я вас прощаю». Ого. Вот это власть слов. Пожалуй, раньше он сорил ими, тратил понапрасну, но сейчас у него появилась возможность скрепить их воедино, подобно… Богу. Завидное положение! Пират едва не произнес эти слова, хотя бы затем, чтобы почувствовать себя Богом. Но в последнюю секунду вспомнил книгу Иова, вспомнил, каким в ней изображен Бог. Это парень не из шустрых, он знает, как тянуть резину. К примеру, если бы Бог знал об иголке в стоге сена, разве он бы проболтался и облегчил всем жизнь? Да ни за что. Поэтому Пират проглотил волшебные слова и просто наблюдал, откинувшись на спинку, как она приводит себя в порядок, восстанавливает спокойную уверенность, с которой пришла сюда. Ей это почти удалось. Круто было бы, если бы она никогда не смогла быть такой, как прежде. От этих мыслей, мыслей Бога, по телу его пробежала приятная дрожь. Он снова наполнил бокалы.

— Забавно с ураганом вышло, — сказал Пират.

Руки женщины лежали на коленях, теребили салфетку.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, сами знаете. — Еще одна божественная фраза. А он быстро учится.

— Что он нанес всем такой ущерб, но лично вам помог? — предположила она.

— В точку. Я бы лучше не сказал. — Хотя на самом деле мог бы: «Равно мелкий дождь и большой дождь в Его власти».[18]

— Я много об этом думала.

— Правда? — Пират искренне удивился.

Их взгляды пересеклись. На секунду ему показалось, что она сейчас опять разревется, но этого не произошло.

— Да. О том, как ураган смог принести хоть немного добра.

— Немного добра? Это вы о моем освобождении?

Она кивнула и, опустив глаза, кажется, заметила его стопы. Пират вспомнил, что так и не обулся, а стопы у него были очень крупные. К тому же он, как и все зэки, подцепил какой-то грибок, и ногти у него стали желтые и заскорузлые. Женщина снова расправила плечи.

— Да, о вашем освобождении. Это хорошо. Вы ведь невиновны.

Ему показалось или в конце предложения действительно промелькнула вопросительная интонация? Если и так, пускай. Разве ему нужно кому-либо что-либо доказывать? За него теперь говорили четыреста тридцать две тысячи долларов.

Она встала, подошла к окну. Ему нравилось следить за ее перемещением.