– А если не подкупится, – оскалился Проникаев, – тогда Император приказал жестоко пытать.

– Ага, – сказал Знаменский. – Это другое дело. Тогда мое настроение стремительно улучшается. От чистого сердца – ab imo pectore – желаю ему ни за что не подкупаться! – заявил Знаменский, еще раз демонстрируя эрудицию, нехарактерную для офицера «убойного отдела».

– Посмотрим, – ухмыльнулся Проникаев. – Буди гадистра. У тебя есть «живая вода»?

– Обижаешь, майор, – сказал Знаменский и извлек из кармана небольшой флакончик.

«Живой водой» на жаргоне сыскарей называлась вытяжка из оборонительных желез эриданского вонюрника, которая обычно применялась для «лечения» запирающихся преступников.

– Дай ему немного, – приказал Проникаев, – но только смотри не переборщи.

Знаменский достал из кармана бельевую прищепку и повесил себе на ноздри. Проникаев же просто зажал нос пальцами.

Затем Знаменский очень осторожно отвинтил колпачок флакона и на долю секунды сунул его все еще валявшемуся на земле Гадистру под нос. После чего мгновенно и накрепко завинтил флакон спецпробкой.

Эффект проявился тут же и был трескучим: гадистр мгновенно «воскрес», вскочил на ноги и принялся носиться по замкнутому кругу, при этом воя и вопя.

– Ну что ты кричишь, как альдебаранский амарал? – укоризненно сказал гадистру Проникаев. – Мы на Космоюаньском, между прочим. Чуть дальше – уже коттеджи начинаются: во-первых, людей разбудишь, а во вторых, разбудишь заодно и своих коллег-жадаев, которые тоже там живут. Ну и что они про тебя подумают тогда?

Эти суровые, но справедливые слова отрезвили гадистра. Он перестал вопить, а вместо этого стал жалобно и безнадежно подвывать, – как Акела, который промахнулся.

Как раз в этот момент в небе появилась летающая тарелка.

Но это была не обычная летающая тарелка с зелеными человечками. А напротив – личный Императорский дрон с деньгами.

Дрон снизился, и в его брюхе стал открываться люк.

Когда люк открылся полностью, из него на землю хлынули космоюани.

Опорожнившись, Императорский дрон задраил люк и отбыл по месту постоянной дислокации – в гараж Большого Императорского дворца.

– Оперативненько, Ваше Величество, – одобрил Проникаев.

– Ничего себе… – округлил глаза Знаменский. – Ну и куча. Будто ящеромамонт на анаболиках тут пробегал.

Гадистр тоже перестал носиться с угольком в заднице и встал как вкопанный, вперив ястребиные очи в деньги.

Он даже подвывать и скулить забыл.